Mondhexe - inverse101

— Что значит академично? — удивилась Гермиона, опустив палочку.

— Вы делаете это как упражнение из учебника. Правильно, но без души. Вы не вкладываете намерение. Вы просто копируете форму. Вложите в это желание. Желание сделать страх смешным. Или желание уничтожить его. Форма без содержания пуста.

Она показала на своем примере.

— Смотрите.

Рин сделала резкий выпад. Её жест был коротким, хищным. В нем не было театральности, была только эффективность.

— Riddikulus!

С конца её палочки не сорвалось заклинание (цели не было), но воздух в классе отчетливо хлопнул, рассеченный волной давления.

— Чувствуете разницу? — спросила она. — Это не движение. Это удар.

Гермиона задумчиво кивнула.

Рин вернулась к учительскому столу. Она оглядела класс. Тридцать студентов, уставших, вспотевших, но теперь сосредоточенных. Они больше не болтали. Они работали.

Шкаф в углу снова тряхнул, напоминая о том, что практика скоро перейдет в реальную фазу.

— Достаточно, — сказала Рин. — Опустите палочки.

Она посмотрела на часы.

— Мышечная память начала формироваться. Это база. Без неё вы будете паниковать и путаться в собственных конечностях.

Она подошла к шкафу. Вибрация внутри усилилась. Боггарт чувствовал близость добычи.

— А теперь, — произнесла Рин, и её губы растянулись в тонкой улыбке, не предвещающей ничего хорошего. — Перейдем к полевым испытаниям. Посмотрим, чего стоят ваши страхи. И чего стоите вы.

Она отступила назад.

— Построиться в очередь. Первый — мистер Лонгботтом.

Невилл побледнел.

— Почему я?

— Потому что страх нужно преодолевать сразу, а не ждать в конце очереди, пока он вырастет до размеров дракона, — ответила Рин. — Вперед, мистер Лонгботтом. Представьте, чего вы боитесь. И придумайте, как сделать это жалким.

Она подняла палочку, готовая открыть замок.

Невилл Лонгботтом встал перед подрагивающим шкафом, и вид у него был такой, словно он готовился к казни через расчленение, а не к учебному упражнению. Его лицо приобрело оттенок несвежего пергамента, руки, сжимающие палочку из вишневого дерева, заметно дрожали, а дыхание сбилось, превратившись в серию судорожных всхлипов.

Тосака Рин наблюдала за ним, скрестив руки на груди. Её взгляд был клиническим, лишенным сочувствия. В её понимании страх перед боем был допустим, но паралич воли перед закрытой дверью — это дефект, который требовал немедленного устранения.

— Мистер Лонгботтом, — произнесла она, и её голос прорезал напряженную тишину класса, как скальпель. — Ваша частота пульса, судя по цвету кожи и тремору, превышает сто сорок ударов в минуту. Вы гипервентилируете. Если вы не возьмете под контроль свою физиологию, вы потеряете сознание до того, как я открою замок.

Невилл сглотнул, его кадык судорожно дернулся. Он попытался выпрямиться, но колени предательски подгибались.

— Я… я стараюсь, профессор, — просипел он.

— Стараться недостаточно. Нужно делать, — отрезала Рин. — Сфокусируйтесь. Внутри этого шкафа нет ничего, что могло бы причинить вам вред, пока вы не позволите ему это сделать. Это просто сгусток аморфной магии, реагирующий на ваши нейронные импульсы.

Она сделала шаг к нему, вторгаясь в его личное пространство, заставляя переключить внимание со шкафа на себя.

— Скажите мне, мистер Лонгботтом. Четко и ясно. Чего вы боитесь больше всего на свете?

Вопрос был стандартным, протокольным. Рин ожидала услышать что-то вроде «драконов», «дементоров» или, учитывая историю его семьи, которую она успела изучить в архивах, «пожирателей смерти». Это были бы рациональные страхи. Страхи перед реальной угрозой жизни.

Невилл бросил панический взгляд по сторонам, словно ища путь к отступлению, затем посмотрел на пол и прошептал что-то неразборчивое.

— Громче, — потребовала Рин.

— Профессора Снейпа, — выдохнул Невилл, зажмурившись, словно ожидая удара молнии за эти слова.

По классу прошел смешок. Слизеринцы ухмылялись, Гриффиндорцы сочувственно кивали.

Рин моргнула. На секунду её маска ледяного спокойствия дала трещину, и уголок губ дернулся в ироничной усмешке, которую она тут же подавила.

— Профессора Снейпа? — переспросила она, поднимая бровь. — Серьезно?

Это было… нелепо.

Северус Снейп был неприятным человеком. Он был язвительным, мрачным, предвзятым и обладал аурой, от которой вяли цветы. Но он был учителем. Специалистом по зельям высочайшего класса. Бояться его больше, чем смерти, пыток или монстров?

— Глупости, — констатировала Рин, качая головой. — Это иррационально. В мире есть вещи в сотни раз страшнее, чем безобидные и полезные уроки Северуса Снейпа. Он не убьет вас. Максимум — заставит чистить котлы или напишет разгромную рецензию на ваше эссе. Если это ваш предел ужаса, мистер Лонгботтом, то вам невероятно повезло с жизнью.

Она отошла в сторону, освобождая линию огня.

— Впрочем, для отработки техники объект значения не имеет. Снейп так Снейп. Визуализируйте результат. Вы знаете, что делать.

Она подняла свою палочку.

— Приготовиться.

Невилл поднял палочку, его рука всё ещё тряслась, но в глазах появилась обреченная решимость.

Рин направила поток маны на замок шкафа.

— Alohomora.

Дверца распахнулась.

Из темноты гардероба шагнула фигура.

Это было мгновенное преобразование. Бесформенная тень внутри сгустилась, обрела плотность, цвет и фактуру.

«Северус Снейп» вошел в класс.

Иллюзия была совершенной. Крючковатый нос, сальные черные волосы, падающие на лицо, развевающаяся черная мантия, создающая эффект летучей мыши. И глаза — черные, полные презрения и ненависти.

Боггарт-Снейп обвел класс тяжелым взглядом и остановился на Невилле.

Невилл попятился, издав сдавленный писк. Он опустил палочку. Страх парализовал его. Он видел перед собой не магического паразита, а своего личного демона, воплощение всех своих школьных неудач и унижений.

Рин наблюдала за этим с холодным интересом.

Но эксперимент затягивался. Невилл терял контроль.

— Лонгботтом! — рявкнула Рин. — Концентрация! Это не он! Это манекен! Действуйте!

Её голос, усиленный волей, пробился сквозь пелену паники.

Невилл вздрогнул. Он вспомнил, где находится. Вспомнил инструктаж.

«Вложить намерение. Желание сделать страх смешным».

Он поднял палочку. Его рука всё ещё дрожала, но жест был правильным — тем самым, который Рин вбивала в них последние полчаса.

Боггарт-Снейп надвигался на него, занося руку, словно собираясь схватить за шиворот.

— Р-р-ридикулус! — выкрикнул Невилл, зажмурившись.

Из его палочки вырвался сноп искр и поток искажающей магии. Он ударил в фигуру зельевара.

Хлоп.

Звук был похож на выстрел пробки.

Очертания Снейпа поплыли. Черная мантия начала трансформироваться, меняя цвет и фактуру.

Секунда — и перед классом стоял всё тот же Снейп, с тем же мрачным и ненавидящим лицом. Но его одежда изменилась радикально.

На нем было длинное, кружевное платье ядовито-зеленого цвета. На плечах — изъеденная молью лисья горжетка. В руках — огромная красная сумка. А на голове, поверх сальных волос, красовалась шляпа с чучелом грифа, которое, казалось, клевало профессора в макушку.

В классе повисла гробовая тишина. Студенты не верили своим глазам. Образ самого страшного учителя школы, одетого в такой наряд, был