Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

хоть немного «своей», после жуткого разговора с чародейской главой… А её парни не отвечают на сообщения. И даже Купаву сюда не пригласишь, потому что всё-таки нужно иметь совесть и не устраивать проходной двор. Да и не хотелось подставлять подругу под гнев Сенницы.

Сонные Топи с высоты были игрушечно-красивы. Кое-где в окнах уже виднелись новогодние украшения. Мелькнула мысль, что надо и в подъезде общежития повесить мишуру, чародеи ведь сами не догадаются. Им не до того.

– Хочешь вытащить карту? – вдруг спросила Лунница.

Мавна вздрогнула и повернула к ней голову:

– А?..

Лунница тасовала в руках колоду с сиренево-золотыми рубашками:

– Таро. Я люблю вытаскивать время от времени и смотреть, что ждёт меня в этот день.

Мавна потёрла нос и скептически хмыкнула:

– Сбывается?

– Не всегда. Но, знаешь, это смотря как себе объяснишь.

Купава любила делать расклады на знакомых, даже консультировала университетских одногруппниц. На первых двух парней Мавны тоже делала расклады, и всё сбылось довольно точно: Мавна расставалась с ними весьма скоро, когда понимала, что у них нет общих интересов и она в их компании скорее чахнет, чем раскрывается. Но это и без таро было понятно: первые отношения, в которых ни одна сторона не хочет прикладывать достаточные усилия.

В целом Мавна чувствовала себя слишком приземлённой для эзотерики: если бы существовало гадание на пельменях, она бы предпочла его картам. Но Лунница не вынула из-за пазухи пачку пельменей, так что идея вытащить карту звучала неплохо. Может, она услышит что-то успокаивающее. Ей бы не помешал совет.

– Хочу, – согласилась она.

Лунница ещё раз хорошенько перетасовала колоду и протянула Мавне рубашками вверх.

– Тяни.

Мавна не задумываясь ухватилась за скруглённый уголок карты, которая выглядывала наиболее заманчиво. Развернула картинкой к себе и застыла, всматриваясь во мраке в рисунок, подчёркнутый тонкими линиями золотой фольги.

Женщина в каком-то длинном одеянии. Вместо лица у неё – голый череп. В руках – коса. А внизу слово из шести букв.

Смерть.

«Рэкд» – почему-то всплыло в памяти райхианское слово. Мавна сглотнула и подняла на Лунницу округлившиеся глаза, показывая вытянутую карту.

Лунница сдвинула рыжие брови, взяла карту из пальцев Мавны и вернула обратно в колоду.

– Что это значит? – спросила Мавна тихо.

Противный голосок в голове шепнул, что у этого слова только одно значение. Смерть. Отсутствие, мать её, жизни.

Жаль, что нельзя было переместиться на полминуты назад и отказаться. Теперь уже ничего не вернёшь, и настроение окончательно улетело в трубу.

– Карты нельзя трактовать однобоко, – сказала Лунница. Мавна покосилась на неё с недоверием. Вроде бы непохоже, чтобы она говорила это только ради того, чтобы утешить малознакомую девушку. – У смерти тоже несколько значений. Что-то заканчивается, что-то начинается. Я вижу, ты расстроилась. Даже если мы умираем и наши души уходят к Свету, то однажды возвращаются. А карты и вовсе могут означать даже не физическую смерть. Перемены. У тебя ведь уже что-то меняется в жизни, раз ты сюда переехала. Сидишь такая тихая с виду, милая, а говоришь про ствол в сумке. Знаешь, что мне кажется? Что ты сама и есть эта карта.

– Ч-что?.. – Мавна недоверчиво нахмурилась. Ей не нравилось, что говорит Лунница, – и ещё больше не нравился будто бы слегка оправдывающийся тон. Она такого не ожидала. – Знаешь, меня не надо жалеть. Если ты считаешь, что меня сожрут упыри и все мои близкие погибнут в муках, – так и скажи.

– Сказала бы, если бы считала, – огрызнулась Лунница, и раздражение в её голосе уже прозвучало куда более искренне. – Чародейки говорят то, что думают.

– Ещё скажи, что вы не стесняетесь.

– Можешь быть уверена. Ничего не стесняемся.

Мавна обхватила себя за плечи под пледом. Холод всё-таки стал более ощутимым. Дурацкое «пророчество» идиотской карты вгрызлось в мозг, хотя его никто не просил. Все предчувствия, которые много дней зрели и клубились в душе чёрными тенями, нависли над ней, готовые вот-вот броситься в атаку и терзать её тревожными образами и снами. Стоит только позволить им. Стоит только раскиснуть и впустить их. Она снова проверила телефон. Ничего. Лишь Купава спрашивала, как дела. Она ответит ей.

Позже.

– Внимание, зафиксировано отсутствие жизни, – бодро проговорили рядом.

Мавна вздрогнула, а Лунница тут же вскочила на ноги и в несколько шагов подбежала к краю крыши.

– Что там? – Мавна тоже поднялась и, кутаясь в плед, подошла ближе.

Ветер принёс чей-то крик снизу. Раздался ещё один – чуть дальше. Звериный рык. И, когда один за одним на улице начали гаснуть фонари, Лунница чертыхнулась, отскочила от края и подтолкнула Мавну в сторону люка, через который они выбрались на крышу.

– Проваливай, киска. Запрись в своей каморке и никому не открывай. И лучше не смотри в окно. Это работа для бешеных псов.

– А как же плед?..

Но Лунница уже запрыгнула на пожарную лестницу, и по пальцам у неё пробежали россыпи алых искр.

Крики повторились. Надрывные, страшные, будто кого-то рвали заживо. Во дворе заводились моторы, слышались собранные голоса, отдающие команды.

Мавна растерянно постояла на крыше ещё полминуты, а когда стало ещё темнее из-за очередных потухших фонарей, спохватилась и со всех ног побежала обратно в квартиру.

14

Калинник проверил запасы бинта и перекиси. Записал в толстую тетрадь остатки медикаментов и пометил, что нужно будет заказать у Матушки. Открыл холодильник – мазей, секрет которых чародеям когда-то давно передала райхианская бабка-целительница, было ещё достаточно.

Он повёл плечами, разминаясь. Больная нога ныла – наверное, пойдёт дождь или снегопад. Поправил очки и повесил халат на крючок.

Вдруг телефон разразился уведомлением:

«Зафиксировано отсутствие жизни».

Калинник нахмурился и открыл приложение. Темень, неужели так близко?.. Даже квартал не назвали. Значит, прямо на соседних улицах.

Раньше твари не были такими смелыми. Что-то их раззадорило. Зима уже почти наступила, ну куда им, казалось бы? Раньше можно было передохнуть хотя бы до весны. А в этом году будто никак не угомонятся, сволочи.

Если бы он продолжал жить в основном корпусе, то уже звучали бы шаги, спешащие по коридору. Да что там… он сам бежал бы с горящими глазами, на ходу проверяя оружие и чувствуя бурлящий азарт искры в крови.

Но это больше не его жизнь. И даже из окна больничного отделения теперь виден только тихий двор со спортивной площадкой для студентов. Остаётся только одно: смотреть со стороны.

Калинник открыл отслеживающее приложение на