Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

– Тебе что-то взять?

– А?

Лунница кивнула на автомат:

– Выбирай. Угощаю. Пойдём поболтаем. Ты забавная.

– Я сама себе куплю.

Мавна побаивалась вставлять деньги в своенравный автомат: вдруг зажуёт купюру, так ничего и не выдав? Но ударить в грязь лицом перед Лунницей не хотелось. Волнуясь больше, чем требовала ситуация, Мавна набрала номер вишнёвой газировки и сунула пятьдесят удельцев. Она затаила дыхание, но случилось чудо: автомат, видимо, избитый Лунницей до полного послушания, с первой попытки выдал банку и даже распечатал чек.

– Ого, – восхитилась Лунница. – Ты ему понравилась. Хороший знак. Гордись.

Мавна робко улыбнулась. Она отметила про себя, что манера Лунницы говорить напоминала Смородника – такие же короткие рубленые фразы. Наверное, все чародеи учатся не трепаться без дела? Ну, тогда ей уж точно не стать чародейкой.

– Пошли. – Лунница кивнула в сторону лестницы. – Покажу тебе одно место, а ты расскажешь, как уломала Матушку оставить тебя. Свет, надеюсь, она не решила завести тебя вместо питомца.

– Из меня плохая морская свинка, я не ем сено, – глупо отшутилась Мавна, тут же краснея.

– Оно и видно. На сене такие формы не наешь.

Они поднимались долго: по крайней мере, так показалось Мавне, которая привыкла бегать не выше второго этажа. Она уже радостно выдохнула, увидев цифру «5» на лестничном пролёте, но Лунница повела ещё дальше, к технической лестнице.

– Прошу.

– Мы полезем в люк?

– Посидим на крыше.

– О… У меня нет с собой верхней одежды. – Мавна развела руки в стороны, показывая, что на ней только свитер и джинсы. Лунница закатила глаза.

– На мне тоже, как видишь. Не растаем. У меня есть плед в рюкзаке.

Мавну не особо утешило наличие пледа, но больше спорить она не решилась. Её вымотал «приём» у Сенницы, и ссориться с жильцами общежития совсем не хотелось. Тем более с Лунницей, которая, вообще-то, могла быть полезной. Да и посидеть на крыше – почти что прогуляться. Свежий воздух точно проветрит ей мозги.

К счастью, крыша оказалась почти плоской и совсем не скользкой, покрытой каким-то чёрным материалом. Ряд вентиляционных труб, низкая оградка – видимо, чтобы даже такие неуклюжие плюшки, как Мавна, не могли скатиться. Зато какой был вид! Мавна часто видела город из окна автобуса, реже – с высоты квартиры Купавы, но тот микрорайон сплошь застроили многоэтажками, которые заслоняли друг другу обзор. А с крыши общежития Сонные Топи были как на ладони. Не все, конечно, но отсюда можно рассмотреть и площадь, и новые кварталы, и скверы, и много-много таких же серых кирпичных пятиэтажек, перемигивающихся уютными прямоугольниками окошек. Мавна восторженно вдохнула, наблюдая за ползущими внизу машинами. Даже магазинные вывески отсюда выглядели иначе, будто игрушечные: вот розовым светилось ателье, красным – супермаркет, жёлтым – ломбард и пивная по соседству, а ларьки с мороженым, газетами и шаурмой манили переливчатым светом огней, как ёлочные гирлянды.

– Красиво, – восхитилась Мавна, и изо рта у неё вырвалось облачко пара. На минуту она даже забыла о холоде, по-девчоночьи разглядывая город с нового ракурса.

– Ничего особого тут нет, – пожала плечами Лунница, уселась прямо на кровлю, скрестив ноги, и закурила. – Но я тебя понимаю. Когда живёшь в розовых очках, весь мир кажется прекрасным. Я раньше тоже такой была. Лет до пятнадцати.

– Мои розовые очки тоже разбились, – возразила Мавна, присаживаясь рядом. – Но я всё равно вижу красивое. Вот так, знаешь, вроде живёшь всю жизнь в дыре, а взглянешь под другим углом – и понимаешь, что дыра ничего так.

– Это романтизация быта и нежелание стремиться к лучшему.

– Может быть. Но я бы сказала, что любовь к моменту, в котором находишься здесь и сейчас. Другого ведь нам не дано.

Лунница посмотрела на Мавну искоса. Её лицо освещал только огонёк сигареты, алыми росчерками обрисовывая острый нос, скулы, блестящие светлые глаза и ярко-рыжие пряди. На ней была только тонкая водолазка с кожаной портупеей, кожаные штаны и высокие ботинки, но от тела, если присмотреться, шёл пар, как при дыхании. На поясе у Лунницы виднелись сразу две кобуры с оружием и ножны с торчащей рукояткой боевого ножа.

– Ты интересно рассуждаешь. Наверное, и Матушку так же уболтала?

Мавна поёжилась:

– Что там насчёт пледа?

– Точно. Держи.

Мавна закуталась в толстый плюшевый плед и подозрительно хмыкнула:

– Тебе он вообще зачем?

Лунница стряхнула пепел в сторону от своего ботинка. Волосы совсем скрыли её лицо, а по голосу нельзя было понять, признаётся она с неохотой или же равнодушно:

– Да свидание с одним парнишкой было. Пикник в беседке парка. Тупость такая. Я думала, что ещё в шестнадцать со всем этим наигралась. – Она хмыкнула себе под нос. – Но этот уже пятое свидание держится. И даже не тащит в постель.

Мавна вспомнила, что, когда она топталась у двери Смородника, Лунницу целовал какой-то симпатичный чародей.

– Я тогда тебя видела с парнем. Это другой?

Лунница задумалась. С щелчком открыла банку энергетика, сделала глоток и покатала напиток за щеками.

– Да не знаю. Я их не запоминаю. Был один, потом другой. Кто-то дружбу принимает за флирт. А кто-то принимает флирт за приглашение перебраться в койку. Дураков вокруг полно, а как среди них найти и опознать того самого – не знаю. Наверное, мне и не надо.

– Но тебе понравился плед, – заметила Мавна.

– Пф-ф… Могу прямо сейчас его сжечь.

– И тогда я замёрзну.

– И то верно.

После душного жилища Сенницы сидеть вот так, на крыше, казалось Мавне чем-то немыслимым по уровню свободы. Она сперва побаивалась Лунницу, но чем дольше с ней сидела, тем больше расслаблялась. Щёлкнув колечком-открывашкой, она глотнула вишнёвой газировки. Свет, как же хорошо…

Мавна проверила телефон. От ребят не было сообщений, это выглядело странно и тревожно. Мавна вздохнула.

– Чего, попила твоей крови Матушка? – спросила Лунница, выпуская изо рта дым густым облаком. Капельки измороси белыми блёстками закружили в дыму. – Иногда мне кажется, что ей бы больше подошло быть упырицей, а не чародейкой. Но только тс-с-с, я этого не говорила. Про Матушку либо хорошо, либо никак.

Мавна хрюкнула от смеха в банку с газировкой:

– Да уж. Нервы помотала, это точно. Я вся тряслась, боялась схватиться за оружие.

– Ого. Да ты у нас кошечка с коготочками. Так и не скажешь, плюшка плюшкой.

От бока Лунницы исходило тепло, как от батареи, и сидеть рядом с ней было не так уж холодно. Наверное, Мавна давно не ощущала себя такой потерянной: вдали от дома, в чужой квартире, которую она отчаянно пыталась сделать