Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

Про возвращение обратно он пока не думал.

Он протёр экран маски снаружи, но всё равно было плохо видно. Туманный город действительно затянул туман, но только от собственного горячего дыхания.

Смородник огляделся. Под ногами был не асфальт, а вытоптанная твёрдая почва. Слева текла река в бетонных берегах, за ней виднелись линии электропередачи и заброшенные серые высотки. Впереди – мост, расписанный граффити. Под мостом валялся мусор, будто дикие животные растерзали мусорные баки. А вокруг стояли дома-фургоны. Покинутые, с выбитыми стёклами и потёками ржавчины на белых боках. Некоторые лежали опрокинутые. У всех давно сдулись шины, а краска была изодрана когтями.

У Смородника перехватило дыхание. Во лбу остро вспыхнула боль, как при мигрени.

Их стоянка. Они здесь жили.

Не сон, гораздо ярче. Наяву. Можно потрогать. Даже войти внутрь.

Под ногами хрустнули косточки какого-то мелкого животного. Наверное, крысы. Смородник зашагал к третьему от него фургону. Может, воспоминания давно стёрлись, заменились ложными, но что-то будто тянуло его. Разум кричал, что нельзя терять времени, нужно искать энергетический центр, но сопротивляться было выше его сил.

Пальцы в резиновой перчатке прошлись по глубоким следам когтей на железе. Из-за спущенных шин фургон практически сел брюхом на землю. От стёкол на окнах остались только зазубренные осколки по краям. Смородник заглянул внутрь. Он помнил пёстрый ковёр, тесную кухоньку и родительское спальное место внизу, их с братом кровати – на втором ярусе. Но сейчас всё было выжжено дотла. И если место и в целом фургоны выглядели давно заброшенными и покинутыми, то пепелище внутри казалось совсем свежим. И чёрным. Неестественно-чёрным, будто его облили блестящим липким гудроном. Даже сквозь фильтры респиратора пробивалась едкая дымная вонь.

Смородник отшатнулся. Какой бред! Горячечная галлюцинация. Там не было никакого пожара. Или был? Он всё забыл? Или придумал?

Под пяткой попалось что-то мягкое. Опустив лицо, он увидел втоптанную в землю игрушку, уже неразличимую по цвету, изгрызанную временем и грязью. Но ошибиться он не мог. Грёбаный опоссум.

– Дрэх… – выругался Смородник. – Чёртово болото, с ума свести меня хочешь?

Он мотнул головой. Картинка вокруг мигнула, подёрнулась помехами и немного изменилась.

Теперь стоянка была усеяна человеческими трупами.

Свежие и разлагающиеся до голых костей, целые и изувеченные до неузнаваемости – любые, какие только мог представить мозг. Запах гари сменился вонью крови и гниющих останков. Смородник до боли прикусил язык, сдерживая рвотный позыв. Не захлебнулся в чёрной воде, но мог бы захлебнуться в собственной рвоте – так себе перспективка.

Не поддаваться. Не задерживаться.

Не рассматривать.

Гнилое место. Интересно, что видят упыри, ныряя домой? Или у них уже выработался иммунитет?

Но взгляд сам собой возвращался к телам. И у всех них было только три варианта лиц:

Вот брат, семнадцатилетний Мануш, смотрит в небо широко распахнутыми карими глазами.

Вот мама, Эйша, лежит на боку с разорванным животом.

А вот отец. Раду. И у него нет половины лица.

Десятки, сотни трупов. Но только три внешности.

Хотя нет – четыре: Смородник понял это, когда наткнулся на мёртвого мальчишку в красно-жёлтой куртке. На себя самого в луже свернувшейся крови и внутренностей.

Если он останется здесь ещё ненадолго, то не выдержит. Сойдёт с ума и останется в Туманном городе, пока не сдохнет по-настоящему. Отдаст всю свою жизнь и горящую искру, а город впитает их с жадностью, как бинт впитывает кровь. Нельзя делать упырям такой подарок. Он не станет донором.

Он расшибёт здесь всё к чёртовой матери. Всё это долбаное логово.

Смородник побежал, а под ногами хрустели разбитые бутылки. Он смотрел только прямо – через мост и дальше, к тёмным кварталам заброшенных домов без единого светлого окна. Холод просачивался в грудь сквозь защитный костюм, проникал в лёгкие с дыханием. Смородник старался гнать из головы всё увиденное. Повторял сквозь зубы, что это всё не по-настоящему. Это морок. Коварство гнилых болот. Но понимал, что если он отсюда выберется живым, то напьётся. Чтобы ему не приснились изувеченные трупы родных.

Хотя кого он обманывает? Всё равно приснятся.

От бега бок разболелся сильнее. Но в этой части города хотя бы не валялись трупы. Под подошвами стелился асфальт. А вместо привычных ларьков с едой и газетами стояли сломанные автоматы с игрушками. Небо заволокли такие тёмные тучи, что ещё немного и их можно было бы назвать чёрными.

Смородник привалился спиной к дереву без листвы и попытался отдышаться. Кажется, одежда на боку снова промокла от крови. Хреново… И, Темень, как же хотелось курить – хоть срывай маску и затягивайся.

Но он понимал, что так рисковать нельзя. Он нужен им. Себе, родным, Мавне, людям, которые здесь застряли. Вряд ли найдётся ещё один такой же отбитый чародей, так что нужно соответствовать до конца.

Мимо прополз старый ржавый автобус со спущенным колесом. Внутри горел красный свет, как в коридорах общежития, – но в салоне никого не было, даже машиниста. Автобус кособоко подкатил к остановке и замер, так и не открыв двери. Смородник подбежал, вскочил на подножку и ударом ботинка заставил двери раскрыться. Ввалился в салон, упал на ближайшее сиденье с рваной обивкой и откинул голову на спинку. Автобус подождал ещё полминуты и послушно поковылял в неизвестном направлении, а впереди виднелось небо, сплошь исчерченное проводами – тонкими и толстыми, как трубы.

* * *

На втором этаже слышалась ругань, где-то в дальнем конце коридора. Там же горели красные лампы, растворяя жутковатый свет в не менее жутковатом мраке перед лестницей. Голос принадлежал девушке и показался Мавне знакомым, а когда среди удельских ругательств затесалось райхианское словечко, Мавна всё-таки решила подойти и посмотреть, что случилось.

Перед автоматом с закусками и напитками крутилась Лунница, пытаясь получить застрявшую банку: она то била автомат кулаками, то пинала каблуком. На автомате висело объявление, распечатанное на альбомном листе, и, подойдя ближе, Мавна прочитала:

«Чародей! Пинай сильнее. Автомат берёт оплату, но не всегда выдаёт товар».

– Вот это бизнес, – устало хмыкнула Мавна. – Нам бы в кофейню так.

– Чего? – Лунница обернулась и уставилась на неё так, будто видела то ли привидение, то ли комок грязи – или всё вместе. Грязное привидение.

– Привет. – Мавна помахала рукой. – Проблемы?

– Будут у тебя, если Матушка тут застукает.

– Я уже у неё была. – Мавна сунула руки в карманы джинсов, не зная, о чём ещё говорить и не пора ли ей убираться по-хорошему.

Лунница от души ударила по автомату сапогом. Послышался грохот, и банка с кофейно-энергетическим