Раскол - Рита Хоффман

покой, находясь рядом с морем тел. В Упорядоченном она считала Фату мертвым миром, которым правит смерть. Теперь же она понимала, что Фата – это одно огромное живое существо, стремящееся выжить и породить как можно больше жизни. Да, формы этой жизни отличались от всего, что Ромэйн видела в Упорядоченном, но делало ли это ее менее значимой? Менее важной?..

Ненавидеть все, что отличается от привычного, свойственно, должно быть, только людям. Морион навсегда изменил ее взгляды. Теперь Ромэйн отчетливо понимала, что демоны всего лишь часть естественного цикла, хищники, природа которых подразумевает питание кровью людей. Она больше не ненавидела их за то, кем они являются.

Демоны убивают? Люди тоже. Идут войной на Упорядоченное? Жители Упорядоченного воюют друг с другом веками.

Сильные убивают слабых. Слабые или смиряются, или становятся сильнее, чтобы бороться. Вот и все.

– Теперь ты понимаешь, – выдохнул Мормо. – Мыслишь как одна из нас.

– Все это лежало на поверхности. Я думала не о том все это время. Справедливость, честь, месть… – Ромэйн покачала головой. – Все это не имеет значения. Прав тот, кто силен. Летописи тоже пишут сильные. А еще сильные выживают.

Красные лучи солнца заслонили тени. Они опустились на выступ, сложили крылья и почтительно склонили головы.

– Найдите жрицу, – почти лениво бросил Мормо. – И Лауриэль… На этот раз постарайся меня не разочаровать.

Демоница взмахнула хвостом и прорычала:

– Гомиэль обманул нас!

– Идиоты не должны становиться генералами. – В спокойном голосе Мормо звучала только многовековая усталость. – Каждый следующий генерал тупее предыдущего… О Черная Мать, за что мне это…

– Мы…

– Заткнись, Таумиэль. Будь благодарен за то, что я не разорвал тебя на части и не бросил в море тел. Позволить Гомиэлю увести жрицу прямо из-под носа… Гомиэлю! Этот кретин появился на свет по чистой случайности.

Мормо взмахнул когтистой рукой, и генералы упали на колени, задыхаясь и хватаясь за грудь. Ромэйн наблюдала за их мучениями с долей любопытства. Единственное, что ее интересовало, – сможет ли она делать так же, когда поглотит второй фрагмент ключа.

– Приведите жрицу, – повторил Мормо. – Мы готовы открыть врата.

Генералы взмыли в воздух и вскоре скрылись из виду. Ромэйн повернулась к королю и спросила:

– Когда ты отдашь мне второй камень?

– Прямо сейчас. Давай вернемся в убежище, не хочу, чтобы ты разбила свою хрупкую голову, упав на камни.

Скрыться под сводами пещеры они не успели – Мормо вдруг пошатнулся, опустился на одно колено и выкашлял из себя несколько мерзких кровавых сгустков.

– Что происходит? – Ромэйн не решилась подать ему руку, так и стояла, глядя на корчащегося в муках короля.

– Столп, – прорычал Мормо. – Мы потеряли Столп!

С трудом поднявшись, он схватил Ромэйн за запястье и затащил в пещеру. Его горячая кожа стала влажной, на лбу выступили капли алой испарины, а глаза пылали яростью.

– Проклятье… Осталось слишком мало времени. Слишком мало! Придется потерпеть, хорошо?

Мормо больше не изображал из себя гостеприимного хозяина – он толкнул Ромэйн на каменное ложе, достал из поясной сумки Раухтопаз и удовлетворенно зарычал.

– Всего несколько шагов отделяют нас от свободы. Всего несколько шагов…

Он обращался не к Ромэйн, нет. Его слова предназначались самой сущности Черной Матери, всей Фате.

Стоило отдать Мормо должное: даже ощутив падение Столпа, он не забыл выпустить сущность, чтобы та убаюкала Ромэйн, заставила ее забыть о боли и расслабиться. Но как только Раухтопаз оказался рядом с кожей, с ней начало происходить что-то ужасное.

Тело выгнулось дугой, из горла вырвался нечеловеческий вопль. Кости превратились в сплошную концентрированную боль, из глаз хлынули обжигающие слезы. Ромэйн царапала камень, ломала о него ногти, сдирала кожу с ладоней и орала так громко, что оглушила сама себя. Ей казалось, что она умирает, что это агония. Судороги скручивали мышцы, она не могла разжать пальцы на ногах, не могла даже моргать – глаза резало, но закрыть их оказалось невозможно. В живот входил расплавленный металл. Вечный голод, поселившийся внутри, стал сильнее в сотню, в тысячу раз!..

И вдруг все закончилось.

Выжатая, изломанная и опустошенная, Ромэйн свернулась калачиком на каменном ложе и тяжело дышала, баюкая боль. Татуировки пульсировали, казалось, что кожа вот-вот разойдется, выпустив нечто поселившееся внутри.

«Я ждала этого веками, – промурлыкала Тет. – И теперь вся сила ключа моя».

– Пойдем. Мы не можем потерять еще один Столп.

Вздрогнув, Ромэйн открыла глаза и медленно села, постанывая от боли.

– Я хочу… одеться, – прохрипела она.

– У нас нет на это…

– Одежда, – повторила Ромэйн.

– Как пожелаешь, – сквозь зубы процедил Мормо и стремительно покинул пещеру.

Она сползла с ложа и начала одеваться. Это казалось ей очень важным, но почему?.. Никому из демонов не было дела до ее наготы.

Клинок звякнул, выпав из вороха чужой одежды. Ромэйн провела пальцами по рукояти рунического кинжала и снова очутилась в покоях матери. Знала бы леди Кловер, на что обрекает дочь, передавая ей оружие лунного народа…

Мама. Отец. Синяя Крепость. Дом.

Ромэйн стиснула зубы.

«Если они погибли, значит, были недостаточно сильны».

Халахэль. Преданный ей и преданный ею. Демонический генерал.

«Он всегда был слабым. Если бы не Тет, он так и остался бы полубезумной тварью, питающейся падалью».

«Возьми меня или убей».

Возьми или убей.

Возьми…

– Убей, – выдохнула Ромэйн.

Мормо протянул ей руку и раскрыл крылья. Она вышла из пещеры и без сомнений сжала его горячие пальцы.

Глава 31

– Я должна пойти туда и…

– Шанри назовет тебя предательницей и казнит. Он сделал ее своим маршалом!

Лаверн удержал рванувшую к замку Фэй за локоть. Она бросила на него возмущенный взгляд, но вырваться не пыталась, стояла и думала, кусая губы.

– Оно того не стоит, – настаивал Лаверн. – Ты погибнешь, и в этой смерти не будет ни чести, ни…

– И сколько еще ты предлагаешь скрываться? Демоны пытаются пробить стены, делают подкопы, летающие твари постоянно убивают кого-то! Я хочу умереть, зная, что отдала свою жизнь за Дом Наполненных Чаш! Защищая лорда! – Фэй рывком освободила локоть из его пальцев. – И почему я вообще тебя слушаю…

Забывшись, Лаверн провел ладонью по лицу и зашипел от боли.

Лишившись былой привлекательности, он получил возможность пробраться в Нору неузнанным, но смотреть на свое отражение больше не мог. Одноглазый, изуродованный… Увидев себя таким впервые, Лаверн безжалостно отрезал длинные волосы ножом, решив избавиться от последнего, что могло выдать его.

– Так даже лучше, – сказала тогда Фэй. – А шрамы теперь есть у всех.

Люди в городке у подножия гор отводили глаза, когда он проходил мимо. Даже повязки не спасали – Лаверну казалось, что каждый зевака понимал, что́ прячется под ними. Старики его жалели, а женщины избегали его взгляда.

Урод. Калека.

Теперь Лаверн понимал, как жилось Савьеру, и ненавидел себя за то, что позволял себе и другим так относиться к младшему брату.

– Мы пойдем к лордам. – Фэй потрясла задумавшегося Лаверна за плечо. – Я хочу занять свое место в армии Монти.

– Мне там делать нечего. Я всего лишь…

– Человек Дома Багряных Вод, – перебила Ласточка. – Отец которого верно служил Лаверну Первому.

Они прятались под сводами маленькой арки, воспользовавшись перерывом в атаках демонов на крепость. Лаверн теребил край грязной рубашки, пытаясь придумать повод не идти в замок. Фэй же внимательно наблюдала за ним, стоя так близко, что он ощущал ее горячее дыхание на шее.

– Чего ты боишься?

«Того, что брат узнает меня. Того, что ты поймешь, кого спасала все это время».

Лаверн поднял руку и прижал ладонь к ее щеке. Заведомо плохая идея: если Ласточка ударит его по лицу, он заорет от боли.

– Ты хороший парень, Фрэн, но мы можем умереть в любое мгновение.

Она не кокетничала. Не прикрывала глаза дрожащими ресницами и не краснела. Смотрела прямо на него, будто не видела пропитавшихся вонючими мазями и кровью