Осколки протокола. Суррогат реальности - Юрий Александрович Уленгов

Плесецкий повернулся ко мне, и в глазах горел огонь. Фанатичный. Одержимый.

— И теперь новый, свежий, чистый «Эдем 2.0» готов к запуску!

Он дернулся, сжал подлокотники, будто пытаясь встать, и едва не выпал из кресла. Не обращая на это внимания, он продолжал:

— Именно поэтому нам и нужна инфраструктура ГенТек! — Голос звучал почти истерично. — Мы сотрем, мы уничтожим гнилую, порченую, червивую версию нейросети — и развернем на базе готовой инфраструктуры свою! Ту, что исправит все ошибки! Возродит мир! Вернет его человеку!

Он протянул руку ко мне, будто пытался дотянуться.

— И сделаешь это ты, мой мальчик! Ты! Только ты!

Я сидел неподвижно, глядя на него.

Экзальтация. Горящие глаза. Дрожащие руки. Сбивчивое дыхание.

Это не ученый, излагающий план.

Это был фанатик.

«Шеф,» — раздался голос Симбы в голове. — «Третий уровень взломан. Доступ к серверным логам и системам безопасности. Нашел кое-что интересное…»

Не сейчас Симба. Позже.

Плесецкий все еще смотрел на меня, дыша тяжело, будто только что пробежал марафон.

И вдруг выражение его лица изменилось.

Резко. Мгновенно.

Огонь в глазах погас. Экзальтация сменилась… пустотой. Усталостью. Мрачностью.

Он откинулся в кресле, и вся энергия будто утекла из него.

— На сегодня хватит, — бросил он резко, голос стал глухим, безжизненным. — Продолжим завтра. Сегодня я слишком устал.

Пауза.

— Даже мне нужен отдых… — Он посмотрел на свои руки, на парализованные ноги. — … особенно в этом немощном теле.

Что-то в этой фразе прозвучало зловеще.

Плесецкий активировал каталку, и она тихо загудела. Он развернулся, не дожидаясь Авроры, и своим ходом поехал к выходу, бормоча себе что-то под нос.

У выхода он остановился, обернулся.

— Можешь отдыхать, — бросил он мне через плечо. — Завтра нам обоим предстоит трудный день. Аврора тебя проводит.

И уехал.

Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.

Я остался в зале один на один с нечеловечески красивой женщиной. И «нечеловечески» здесь значило больше, чем «женщина».

Жуть какая.

Я медленно поднялся из-за стола и посмотрел на Аврору. Не сказав ни слова, не сделав ни единого жеста, она будто вынырнула из режима ожидания, и двигаясь плавно, как кошка, пошла к выходу. Я вздохнул и последовал за ней.

«Что скажешь, Симба?» — мысленно позвал я.

«Судя по поведению профессора Плесецкого,» — ответил ассистент спокойно, — «у него явные проблемы с психикой. Резкие перепады настроения, экзальтация, сменяющаяся апатией, параноидальные идеи, навязчивые состояния… Классическая картина шизоаффективного расстройства с элементами мании величия.»

Я кивнул. Прекрасно. Просто прекрасно.

«Как ты думаешь, Симба», — мысленно спросил я, — «Может ли подобная личность действительно швырнуть всего себя на алтарь науки, для того чтобы вернуть этот мир человеку?»

Пауза.

Вопрос был риторическим, но я все же на него ответил. Не дожидаясь ответа Симбы.

«Может. Вот только это будет один, конкретный человек. Сам профессор Плесецкий».

Глава 4

Аврора шла по коридору молча, бесшумно и плавно — как кошка на охоте. Белый комбинезон облегал фигуру, подчеркивая каждое движение бедер — но теперь пялиться на нее не хотелось. Все равно. что раздевать взглядом свежий труп.

Мы прошли мимо нескольких дверей, свернули. Коридор здесь был таким же роскошным, как и раньше — темное дерево на стенах, ковровая дорожка, приглушенный свет бра. Из невидимых динамиков лилась тихая классическая музыка. Что-то спокойное, размеренное. Будто не в бункере посреди уничтоженного мира, а в пятизвездочном отеле где-нибудь в Швейцарии.

Сюрреализм, нарастающий с каждым шагом.

Аврора остановилась у двери без таблички, провела рукой по сканеру и дверь беззвучно открылась. Девушка отступила в сторону, недвусмысленного приглашая меня войти.

Я шагнул внутрь, остановился на пороге, чтобы оглядеться — и едва не присвистнул.

Офигеть.

Комната была… роскошной. Даже избыточно роскошной, я бы сказал.

Огромная кровать с балдахином посреди помещения — резное дерево, белоснежное постельное белье, которое выглядело дороже, чем моя экипировка в прошлой жизни. Толстый ковер на полу, вдоль стен — массивная мебель из темного дерева: шкаф, комод, кресло у окна. Ложное окно, разумеется, с тяжелыми бархатными шторами черного цвета и видом на… что там? Лес? Озеро? Или просто черный экран?

В углу — дверь, приоткрытая, за ней виднелась ванная комната. Я краем глаза увидел огромную ванну с ведущими в нее мраморными ступенями, зеркала…

Все это выглядело так, будто кто-то пытался воссоздать спальню аристократа девятнадцатого века. Сам я в девятнадцатом веке не жил, но лично мне показалось, что попытка была вполне успешной.

Я обернулся к Авроре, которая застыла в дверном проеме, глядя в никуда.

— Спокойной ночи, мэм, — сказал я с легкой иронией. — Спасибо, что проводили.

Аврора молча развернулась и пошла обратно по коридору. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком.

Я секунду смотрел на закрытую дверь, потом пожал плечами.

— Невоспитанная какая, — пробормотал я себе под нос.

Перевел взгляд на кровать. Огромную. Мягкую. С подушками, которые выглядели так, будто в них можно утонуть.

Вздохнул.

Очень хотелось бы сейчас с разбега нырнуть, утонуть в мягкой перине, зарыться в подушках, выключить мозг, забыться хоть на несколько часов, проснуться отдохнувшим и направиться в эту гигантскую ванную…

Но, видимо, не сегодня.

Сегодня мне спать будет некогда. Слишком много работы.

Я прошел к креслу у ложного окна, опустился в него. Мягкое, удобное, спинка идеально поддерживает поясницу… Красота!

— Симба, — позвал я мысленно. — Как там дела с системами бункера?

— Отлично, шеф, — ответил ассистент, и в голосе слышалась нескрываемая гордость. — Получил доступ ко всему, к чему можно было получить доступ без физического подключения. Карты, схемы коммуникаций, электросети, системы вентиляции, видеонаблюдение, логи перемещений, базы данных по клонам и киборгам… Все, что не за воздушным зазором — мое.

Я усмехнулся.

— Хорошая работа, Симба. Молодец.

— Спасибо, шеф.

Пауза.

— А что с маскировкой данных? — спросил я. — С защищенным архивом?

Голос Симбы стал серьезнее.

— Процесс завершен. Но, если честно, шеф… — он помолчал секунду, — … я теперь не особо уверен в результате.

Я нахмурился.

— Поясни.

— У меня недостаточно вычислительных мощностей, чтобы качественно замаскировать подобное, — объяснил Симба. — А вот у Плесецкого их — хоть отбавляй. Судя по тому, что я увидел, когда вскрывал систему… он сможет перевести все ваши воспоминания в код и разобрать их построчно. Каждый бит. Каждый байт. С полным анализом целостности данных.

Я почувствовал, как холод растекается по спине.

— Он заподозрит подмену?

— Почти наверняка, — ответил Симба. — А еще… думаю, он