Бес лести предан - Элиот Лилит

Собрав остатки воли, Лен попытался его оттолкнуть, но с тем же успехом мог толкать скалу. В отчаянии он снова уставился Алексею за плечо и вдруг воскликнул:

– И вы это позволяете, ваше высочество? Если бы при вашей бабушке с дворянином и служащим офицером позволил себе так обращаться какой-то…

Алексей с размаху залепил ему пощечину. Лен полетел на бок, ударился бедром о край стола и тяжело завалился на него. Сзади ахнул Александр. Офицеры повскакивали.

Лен оперся на локоть, зажимая лицо рукой. Сквозь сжатые пальцы проступила кровь. Светлые глаза помутнели. Дышал он тяжело, прихлюпывая, и елозил взглядом то по скалящемуся Алексею, то по комнате за его спиной.

Алексей обернулся. Глаза офицеров заметались – все старались смотреть куда угодно, только не на него. Даже Нелидова вдруг чрезвычайно заинтересовалась ковром в коридоре. Александр, почти такой же бледный, как Лен, повернулся и быстро вышел. Алексей молча устремился следом.

В гробовом молчании они направились в покои императора.

Император ждал их за столом. Судя по виду, тоже провел ночь без сна. При виде вошедших на его лице отразилось облегчение, почти вырвавшее Алексея из мрачного дурмана тьмы, но он быстро опомнился: конечно, его величество не за его благополучное возвращение так дрожал…

Нелидова устало повалилась в кресло. Александр мялся у порога. Алексею пришлось обогнуть его, чтобы встать перед столом.

– Ну докладывайте же скорее!

Алексей начал с потерь на Изнанке – это было меньшее из зол.

– Вы потеряли почти половину отряда?! – император не мог поверить своим ушам. Его взгляд метнулся к Александру. – А вы? Как прошло у вас?

– Тридцать два человека, – отрывисто ответил тот. – Офицер, отвечавший за подкрепление, решил послать мне необученных новобранцев.

Император судорожно втянул воздух. С размаху грянул кулаком об стол. Неряшливо разлетелись перья, задребезжала подпрыгнувшая чернильница.

– Ну хороши… А хоть чего-то мы добились? Нашли что-нибудь на Изнанке?

«Лучше бы не находили».

– Наши два разлома – не два разлома вовсе, – бухнул Алексей, – а одна большая трещина, идущая через весь город. И если она прорвется в центре, то этот центр – здесь, на Дворцовой площади.

Руки императора застыли. Александр выглядел так, будто его сейчас стошнит.

– Это еще не все, – Алексей сглотнул. – Мы видели тварь, которая этот разлом продирает. Она исполинская, размером с корабль. И вокруг нее – целая орда бесов помельче. Если разлом не остановить…

Он не докончил – все было ясно и так.

– Может быть, пора перенести столицу обратно в Москву, – сухо усмехнулась Нелидова.

Только ей могло взбрести в голову шутить, пока император в таком состоянии. Но тот только махнул рукой, чуть не сшибив стопку бумаг.

– Оставьте меня. Мне нужно подумать.

Алексей с Александром тотчас развернулись, а вот Нелидова, хоть и поднялась с кресла, шагнула не к двери. Не смущаясь даже присутствием цесаревича, она положила руку поверх судорожно сжатого кулака императора и наклонилась к нему:

– Я вас одного в таком состоянии не оставлю. И мне еще кое о чем нужно сказать.

Император не ответил, но и не велел ей убираться.

Александр, помрачнев еще больше, вышел за порог. Алексею оставалось только идти следом.

Алексей не знал ни куда идет Александр, ни зачем сам за ним тащится. Наверное, просто нужно было хоть за кем-то следовать. Они спустились по лестнице, миновали длинный коридор и вышли на улицу, навстречу влажному ветру. На востоке занимался мутно-серый рассвет. Только остановившись на набережной и опустив руки на промерзлую железную ограду, Александр заговорил:

– Ты с ней согласен? С Нелидовой? В самом деле из меня не только цесаревич никудышный, но и друг паршивый?

Алексей растерялся. Город на грани гибели, а Александр из-за необдуманных слов Нелидовой волнуется?

– Нет. Нет, я с ней не согласен. Я не мог бы мечтать о лучшем друге. И когда придет время… – об этом было страшно даже думать, но Алексей заставил себя сказать: – Я уверен, вы станете великим императором.

– Бабушка всегда так говорила, – прошептал Александр. – Что я буду прекрасным правителем. Что мое имя значит «защитник», потому что я всем на свете стану защитником и заступником. Я говорил уже, что никогда не мечтал о престоле, но чтобы всех защитить… Только это и дает всему какой-то смысл, – он покачал головой. – Я так уже привык к мысли о своем великом предназначении… Может, это не мои мысли вовсе, может, это все она мне в голову вложила, но мне с детства казалось, что на мне какая-то великая миссия. Что где-то есть страшный враг, и с каждым годом он только сильнее, а я… Я должен буду его повергнуть, как царевич в сказке, – он прикрыл лицо дрожащими пальцами. – Но ничего ведь не получается. У меня ничего не выходит.

– У нас всех ничего не выходит, – поправил Алексей. – Но это еще не значит, что нужно сдаваться. Его величество ведь не сдается.

– Его величество… – Александр осекся. Отвел руку от лица, снова впился пальцами в заграждение. – Какой прок во всем, что мы делаем, если люди продолжают умирать?

Алексей не знал, завидовать такой чувствительности или раздражаться. Рядом с Александром он чувствовал себя черствым чурбаном.

– Иногда не выходит защитить всех, – буркнул он, щурясь на серый рассвет. – Спасайте тех, кого можете.

– Тогда почему я не спасаю тебя? – прошептал Александр, точно сам себе.

Алексей скривился – да что они все заладили…

– Забудьте вы, что она сказала. Это вздор, чепуха. Со мной все в порядке, я только…

– Мы оба знаем, что это не так, – Александр сказал это тихо, но таким тоном, что Алексей смолк на полуслове. – Я это вижу, и все-таки… Я так привык, что это ты меня защищаешь, что вечно забываю, что мне уже не шестнадцать, и мы не в Гатчине. Честное слово, я лучше был бы твоим солдатом, чем твоим цесаревичем. Или братом…

Алексей заставил себя говорить мягко:

– Вы и так мне как брат. Прекратите себя мучить, вы этим ни мне, ни себе добра не сделаете. Я вас ни в чем не упрекаю, и вы не должны.

Александр бледно улыбнулся.

– Ты слишком ко мне великодушен. А все-таки это я, а не госпожа Нелидова должен сейчас стоять перед отцом и просить дать тебе отпуск.

Алексей окаменел.

– Вы… Вы с чего это взяли? Я так на нее рявкнул, она меня теперь ненавидеть должна.

– Если б ее теплые чувства можно было перечеркнуть одним резким словом, они с отцом давным-давно бы рассорились.

– Да было бы что перечеркивать…