Бес лести предан - Элиот Лилит

Толя уже не было, но Алексей его и не искал. Мертвая тишина в качестве единственного спутника его вполне устраивала.

Только на улице он обнаружил, что у него трясутся руки.

Вернуться после такого в штаб и продолжить работать как ни в чем не бывало было сложно, но именно это он и сделал. Толя весь день носило незнамо где, но впервые в жизни Алексею не хотелось выговаривать подчиненному за самовольную отлучку. Он разгребал прошения, игнорируя настороженные взгляды офицеров.

«Бес проклятый».

Небось думают, что он и на них может наброситься. Смешно.

Только весело уже не было. Страшно – тоже, хотя без последствий тут не обойдется. Но до самого вечера Алексей варился в отупляющем чувстве нереальности.

Он видел Лена только этой ночью. Ударил его. Ладонь еще помнила твердую скулу и мягкую, лопнувшую под ударом губу. Лопнувшая губа, и спустя полдня – красно-белое лицо мертвеца. Светлая половина и темная половина. Прямо как маски бесогонок, которых Лен так и не научился принимать всерьез.

Наконец, за ним явился Кутайсов – можно подумать, некого больше послать…

– Ну и делов же вы натворили, Алексей Андреевич! – камердинер сиял, как начищенный колокол, хотя едва поспевал за его размашистым шагом. – Знаете, этого Лена же лично рекомендовал его величеству граф…

– Прекратите трещать! – оборвал его Алексей.

Но Кутайсова сегодня ничто не могло смутить. Понизив голос, он заговорщически сообщил:

– Его величество, кажется, уже и человека на должность военного губернатора подыскал. Еще колеблется, но я думаю, что решится: человек уважаемый, за ним и грех-то один, что с князем Зубовым был чересчур приветлив.

Алексей сбился с шагу.

– Уже?

Это еще ничего не значит. Военный губернатор нужен так и так, он сам об этом твердил. Это еще не значит, что… Это не значит, что… Да и кто, в конце концов, был этот Лен? Никчемный офицеришка и…

Мертвец, сидящий в кресле.

– Уже, уже! И похоже, что достойнейший человек!

Уверен, он всем придется по душе, и особенно – его величеству.

Алексей рывком развернулся, но Кутайсов, смеясь, отпрыгнул. Замер на пятках, точно дразня. Жизнь в нем била ключом – рослый, еще не старый, с горящими темными глазами на казистом лице, он одним своим видом насмехался над тем, что Алексей видел утром.

– Ну бросьте, барон! Уж я с вами на дуэль не пойду – нам и делить-то уже нечего.

«Это мы еще посмотрим».

– Если вы так уверены, что мне нечего терять, – прошипел Алексей, – то я бы на вашем месте поостерегся.

Но Кутайсов только замахал руками. Если уж даже этот перед ним не трусит, дело плохо…

– Вот сразу вы всё в штыки! Я ведь, может, хотел вам что-то предложить с самыми добрыми намерениями.

Алексей бы скорее уверовал в старые немецкие сказки из книжек Германа, чем в добрые намерения этой скотины. Кутайсов наклонился вперед:

– Я ведь мог бы и за вас словечко замолвить. Сами знаете, как его величество ценит мое мнение. Может, вас даже в отставку не отправят.

– А вы так уверены, что отправят? – спросил Алексей насмешливо, хотя внутри у него все сжалось.

Кутайсов многозначительно промолчал. Потом со сладчайшей улыбкой прибавил:

– Мне только и нужно, чтобы вы хорошо попросили. Раз в жизни уважьте бедного брадобрея.

Алексей уставился в его хитро поблескивающие глаза и тут же возненавидел себя за секундное колебание.

– Катитесь к дьяволу, Кутайсов.

Не оборачиваясь, он поспешил к дверям кабинета.

Император стоял у окна, заложив руки за спину. Обернулся не сразу, и с минуту Алексей трепетал, страшась и желая увидеть его лицо. В нем снова проснулся перепуганный мальчишка – тот же, что рыдал в гатчинской церкви. Не выдержав, он позвал:

– Ваше величество?

Император обернулся. Глаза пасмурные, как небо за окном.

– А, вот и ты, – он оглядел Алексея с ног до головы.

Под пристальным взглядом тот вздрогнул. Открыл рот – что-нибудь выдавить в свое оправдание, но не успел.

– Подойди.

Алексей торопливо шагнул вперед. Чего от него ждут? Что он должен? Броситься в ноги и молить о прощении? Получить свою пощечину? По спине взбирался липкий страх. Голос паники вырвался на свободу, шепча угрозы, предупреждения и проклятья. Впервые Алексей подумал о небесном свете, текущем в жилах его величества, не как о благословении, а как о естественном хищнике, способном выжечь его дотла.

Император протянул руку. Алексей отшатнулся.

Кривая улыбка полоснула, как нож.

– Ты что же, меня боишься?

Щеки обжигающе вспыхнули.

– Нет! Нет, ваше величество, я просто…

Он сбился, втянул голову в плечи. И уже не сопротивлялся, когда тонкие пальцы коснулись его щеки.

Вспышка.

Миг назад он боялся этого прикосновения, теперь – мечтал, чтобы оно никогда не кончалось. Но оно, конечно, кончилось – все кончается, всему есть предел.

Комната покачнулась. Алексей ухватился за край стола, но гладкое дерево выскользнуло из обмякших пальцев. С судорожным охом он завалился на пол да так и замер, нелепо растянувшись на ковре и беспомощно глядя на застывшего над ним императора.

– Так это правда. Я надеялся, что Екатерина Ивановна преувеличивает.

Голову точно ватой набили, но Алексей сумел ею помотать.

– Ваше величество, я в порядке. Это только потому, что я целую ночь…

– Не лги мне! – рявкнул император с неожиданной, оглушительной яростью. – Не смей мне лгать, слышишь? От тебя я не желаю слышать ничего, кроме правды! Лжецов и так хватает!

Алексей вжался в пол.

– Простите меня, ваше величество, я только…

– Ты не в состоянии продолжать службу, – обрубил император. – Герман говорил, что такое может случиться, но чтобы так скоро…

Алексей встрепенулся:

– Герман? Что говорил Герман?

– Что если жечь тьму без перерыва, можно привязаться к ней, как к опиуму. И так же верно, как опиум, она разрушит твое тело. Ты должен был раньше дать мне знать, что не можешь без нее обходиться! Видел бы ты себя сейчас…

Алексей попытался подняться, но не смог – ноги отказывались держать. Император взглянул с жалостью, и эта жалость была хуже гнева.

– Это все равно, – замотал головой Алексей. – Да, я не могу без нее обходиться, ну и что же? Мне ведь для того и даны эти силы, чтобы их использовать. Я могу и дальше…

– Нет, не можешь! – даже сквозь марево Алексей видел, что император стремительно теряет терпение. – Довольно уже того, что есть. Хватит с тебя Петербурга, дослужился.

Его обуял такой ужас, что даже зрение на миг прояснилось.

– Вы меня высылаете?

Это не