Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов

его задержание сорвёт подготовку идеологической записки. Она почти готова и будет представлена ему на днях. Цель записки – обосновать необходимость линии на уровне КГБ по контролю каналов подпольной эротики с экспортным потенциалом. Михаил – пилотный пример, модель для контролируемой сети. Если его сейчас убрать, мы потеряем аргументы и материал. Сам факт ареста может вызвать ненужную реакцию внутри аппарата. Он нужен нам на свободе, под контролем. Понимаете?

Андропов медленно кивнул, словно мысленно сортируя услышанное на важное и второстепенное.

– Понимаю, Олег Брониславович. Продолжайте, не упускайте детали, – произнёс он с холодной вежливостью опытного игрока.

Олег Брониславович ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Он тщательно взвешивал каждое слово, зная, что излишняя откровенность может навредить, а скрытность – уничтожить всё, ради чего он сюда пришёл. Глубоко вздохнув, он продолжил, ощущая на себе тяжёлый взгляд, способный за мгновение решить чужие судьбы.

Андропов молча слушал. Пауза наполнила кабинет тяжёлым, вязким ожиданием.

Олег Брониславович осторожно вздохнул и продолжил с той взвешенностью, какую приобретают слова, решающие чужие судьбы:

– Понимаете, Юрий Владимирович, мы имеем дело с необычным явлением. Наш проект – не просто подпольная студия и не нелепая шалость любителей острых ощущений. Это стратегический канал, позволяющий проникнуть в самое сердце международной преступной структуры, контролирующей глобальный рынок порнографии.

Он замолчал, наблюдая за лицом Андропова. Тот слушал внимательно, лишь чуть приподнимая бровь, будто ещё не решил, как относиться к услышанному.

– Видите ли, – продолжил Олег Брониславович увереннее, – на Западе порнография давно перестала быть развлечением для скучающих обывателей. Это бизнес, управляемый мафией. Через него идут огромные деньги, устанавливаются связи, компрометируются политики и крупные бизнесмены. По сути, это политический инструмент идеологических войн против нас. Представьте, – он подался вперёд, – что в этот устоявшийся поток попадает советская плёнка. Не с берлинских улиц, а из колхоза, с московской овощебазы. С советскими женщинами и советской реальностью, не стилизованной, а настоящей. Это шок, скандал, информационная бомба. Это предмет торга, влияния, валюты. И, одновременно, – крючок, на который можно поймать и посредников, и зрителей. Почему бы не использовать это в наших интересах?

Андропов слегка наклонил голову и осторожно уточнил:

– Как именно вы собираетесь использовать эту ситуацию, Олег Брониславович? Это крайне рискованное дело. Речь не о простом подполье, а о выходе на международные преступные структуры.

– Верно, Юрий Владимирович, – спокойно ответил Брониславович, тщательно подбирая слова. – Но именно в этом и главная ценность. Мы зайдём туда под видом запрещённой продукции, которую западные спецслужбы давно используют. Подозрений, что это наша игра, не возникнет. Через этот канал можно получать разведданные и аккуратно влиять на решения, нужные нам.

Андропов нахмурился, придвинувшись к столу:

– Вы утверждаете, что этот канал даст прямой доступ к людям, влияющим на западную политику?

– Именно так, Юрий Владимирович, – твёрдо сказал Брониславович. – Этот канал принесёт нам информацию, недоступную традиционными методами. Мы узнаем слабости ключевых фигур, скрытые сети влияния. Запад примет это за очередной порнобизнес, а мы используем как тончайший разведывательный инструмент.

Юрий Владимирович слушал, слегка кивая. Потом он медленно поднялся и подошёл к окну, повернувшись спиной к собеседнику, словно пытаясь разглядеть что-то за толстыми стёклами кабинета.

Наступило долгое молчание. В эту паузу Олег Брониславович ощутил, как напряжение стало почти осязаемым. Сейчас решалась судьба Михаила и всего проекта, от которого зависело и его собственное будущее.

Наконец Андропов обернулся, посмотрев прямо на Брониславовича. В его взгляде мелькнуло осторожное понимание, возможно даже уважение к человеку, рискнувшему всем ради важного дела.

– Хорошо, Олег Брониславович, – произнёс он чётко и медленно, – вы изложили сложный замысел. Я не могу решить это без обсуждения с Леонидом Ильичом. Поймите, вопрос требует высшего одобрения.

Сделав паузу, он чуть мягче добавил:

– Ждите звонка завтра утром. Я поговорю с Леонидом Ильичом и сообщу вам окончательное решение.

Олег Брониславович кивнул, скрывая охватившее его одновременно облегчение и напряжение. Он тихо произнёс слова благодарности и вышел из кабинета, оставив после себя тяжёлое молчание.

Вернувшись на Старую площадь, он закрыл дверь кабинета и сел за стол, уставившись в одну точку. Впервые за долгие годы он почувствовал, насколько велик риск предпринятого шага. На карту были поставлены не только карьера и репутация, но, возможно, вся его жизнь.

Он долго не двигался, размышляя о правильности принятого решения. Сердце стучало почти в унисон со старинными настенными часами. Брониславович знал, что другого выбора не было, и именно это не давало покоя.

Ночь тянулась мучительно медленно. Сон не приходил – мысли вновь и вновь возвращались к разговору с Андроповым. В голове прокручивались возможные исходы – от самых благоприятных до катастрофических. Он понимал, что решение Брежнева определит судьбы и Михаила, и его самого.

Олег Брониславович так и не заснул, оставаясь до утра в ожидании звонка, который должен был решить всё.

Раннее утро едва пробивалось сквозь окна кабинета Олега Брониславовича, медленно вытесняя ночную тяжесть и сумрак. Он сидел за массивным столом, перебирая бумаги, уже несколько часов потерявшие для него смысл. Взгляд бесцельно скользил по стенам, а пальцы машинально теребили давно остывшую чашку кофе.

Внезапный телефонный звонок прорезал тишину кабинета резко, словно сирена воздушной тревоги. Вздрогнув, Олег Брониславович поспешно потянулся к трубке и случайно опрокинул остатки кофе на документы, покрыв их коричневыми пятнами.

– Слушаю вас, – выдохнул он, ощущая, как учащается сердцебиение.

Голос в трубке был сухим и строгим:

– Доброе утро, Олег Брониславович. Это Андропов. Немедленно подъезжайте ко мне на Лубянку. Вопрос срочный и важный. Вас встретит мой помощник.

– Сейчас же выезжаю, Юрий Владимирович, – ответил Брониславович, стараясь говорить спокойно.

– Отлично, – голос Андропова смягчился, выдавая усталость. – Жду вас через двадцать минут.

Трубка щёлкнула, и Олег Брониславович почувствовал, как тревога смешалась с надеждой. Он ожидал этого звонка, понимая неизбежность происходящего после вчерашней встречи. Теперь оставалось лишь узнать итог – одобрение или крах.

Эти мысли не отпускали его всю дорогу, пока он быстро шёл по коридорам, минуя хмурых охранников, и садился в ожидавшую его чёрную «Волгу». Лубянка была совсем рядом, но поездка казалась бесконечной. Время тянулось мучительно медленно.

У здания КГБ он замер на мгновение, собираясь с мыслями, затем решительно вошёл внутрь. Встретивший его помощник без лишних слов проводил наверх, мимо охраны и по длинному коридору с запахом табака и бумаги.

Перед тяжёлой дверью кабинета Андропова помощник молча исчез. Андропов стоял у окна, не оборачиваясь, и тихо произнёс:

– Входите, Олег Брониславович, садитесь.

Тот осторожно сел напротив стола, слегка нервно поправляя галстук. Андропов развернулся, подошёл к столу и внимательно посмотрел на собеседника поверх очков.

– Ваше предложение рассмотрено, –