Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов

Ольга вздрогнула, будто Алексей вернул ей давно забытую память.

– Да-да, точно, – прошептала она, лихорадочно ощупав карманы халата. Затем бросилась к серванту и рванула дверцу с такой силой, что та едва не слетела с петель. Оттуда Ольга выхватила помятый блокнот, быстро перелистывая страницы.

– Есть! Вот он! – Ольга потрясла листком, словно найденной картой сокровищ. – Михаил сказал, никому не давать и звонить только в крайнем случае. Думаю, случай настал?

– Настал, – кивнул Алексей. – Звони сейчас, пока не поздно. Чем дольше ждём, тем дальше Михаил.

Ольга схватила телефонную трубку. Пальцы дрожали, когда она набирала номер. Каждый щелчок диска звучал как тревожный удар колокола, возвещая всем: отступать больше некуда.

Наконец раздались гудки – долгие, нервные. После мучительного ожидания в трубке щёлкнуло, и голос на другом конце провода произнёс сухо и раздражённо:

– Да, слушаю.

Ольга вздрогнула, сглотнула и заставила себя говорить:

– Это Ольга… подруга Михаила Конотопова. Он говорил звонить вам, если… случится беда. Его сегодня арестовали прямо дома. С ордером… Сказали – за нашу деятельность. Он говорил, только вы можете помочь…

Голос Олега Брониславовича остался прежним, лишь усилилась нотка раздражения:

– Понятно. Вы уверены, это был именно КГБ? Не БХСС или милиция? Может, Михаил ошибся?

– Очень серьёзно, – почти задыхаясь, ответила Ольга. – У них были документы. Они знали, зачем пришли.

Несколько секунд молчания показались ей вечностью. Голос снова прозвучал, уже с оттенком обречённого спокойствия:

– Хорошо, я понял. Успокойтесь, больше ничего не предпринимайте. Я сам во всём разберусь и поговорю с Михаилом, если ещё возможно всё решить тихо. Но больше сюда не звоните. Никому этот номер не давайте. Сидите тихо.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа. Ольга ещё несколько секунд слушала короткие гудки, словно надеясь услышать что-то важное. Затем осторожно положила трубку и медленно повернулась к друзьям:

– Он сказал, что разберётся… Но просил больше не звонить. Никогда.

Сергей шумно выдохнул, откидываясь на диван:

– Теперь ждём.

Алексей мрачно усмехнулся, затянувшись сигаретой:

– В наших условиях ждать – полдела. Главное, чтобы это кому-то нужно наверху.

Катя покачала головой, будто не верила, что звонок мог что-то решить. Елена отошла от окна и отпустила занавеску, которая теперь раскачивалась, сглаживая напряжение в комнате.

Повисло молчаливое согласие: они сделали всё, что могли. Теперь оставалось только ждать и надеяться на систему, как обещал Михаил.

Олег Брониславович аккуратно положил телефонную трубку, словно это был хрупкий сервиз, подаренный на юбилей. В голове вертелась мысль: дело Михаила зашло туда, куда не стоило попадать никому, даже людям с его возможностями.

Он медленно поднялся из кресла, чувствуя, как беспокойство, словно простуда, охватывает его. Медлить было нельзя: каждое мгновение могло усугубить ситуацию. Олег Брониславович слишком хорошо знал систему и понимал – без его личного вмешательства дело закончится плохо. Михаил был не такой уж значительной, но слишком заметной фигурой, привлекающей ненужное внимание.

«Вот ведь жизнь…» – вздохнул он, откинувшись в кресле и глядя на телефон, словно ожидая совета. Сколько раз предупреждал Михаила быть осторожнее, не мелькать, не думать, что у системы есть слепые зоны. Теперь же пришлось действовать самому, официально и осторожно, как хирург, чья ошибка стоит жизни не только пациенту, но и ему самому.

Утро выдалось сырым и серым. Едва рассвело, Олег Брониславович уже стоял у окна кабинета в ЦК на Старой площади, потягивая горький кофе и наблюдая, как редкие прохожие торопливо растворяются в густом тумане. Здание, где он провёл последние пятнадцать лет, внезапно показалось ненадёжным, будто стены пропускали тревожный сквозняк. Это было не страхом, а ощущением тяжести от необходимости принять решение, за которое придётся отвечать только ему.

Он долго ходил по кабинету, бессмысленно шуршал бумагами, наливал кофе, который давно перестал восприниматься вкусовыми рецепторами. Секретарь дважды спрашивал, вызвать ли кого-нибудь из помощников, но оба раза получал короткое «нет». Внезапно Брониславович взял телефонную трубку, набрал номер, дождался соединения и услышал сухой голос без интонаций:

– Приёмная товарища Андропова, слушаю вас.

– Это Олег Брониславович. Сообщите Юрию Владимировичу, что мне необходимо срочно встретиться. Вопрос личный, но имеющий значение для ведомства.

Последовавшая пауза была долгой, словно проверялись все списки и полномочия. Наконец голос ответил:

– Приезжайте сегодня с двух до трёх. Не опаздывайте.

Олег Брониславович молча положил трубку и сделал глубокий вдох. Решение было принято.

Приехав на Лубянку, он бросил тяжёлый взгляд на массивное здание, всегда казавшееся ему неповоротливым существом, способным проглотить любого неосторожного.

В приёмной его встретили молча, коротко сверив фамилию со списком. Он прошёл несколько постов охраны, и с каждым коридором становилось всё тише и тревожнее. Даже шаги звучали здесь глуше, будто стены навсегда впитывали любые звуки и разговоры. Последний коридор, пропитанный запахом табака и воска для паркета, казался длинным, как путь по канату над пропастью, где малейшая ошибка была бы роковой.

Ожидая перед кабинетом, Олег Брониславович тщательно подбирал формулировки, стараясь предвидеть вопросы и реакции собеседника. Он знал, что судьба Михаила напрямую зависит от того, как точно и осторожно он изложит обстоятельства.

Дверь кабинета Андропова наконец распахнулась. Строгий помощник пригласил его внутрь едва заметным кивком, словно пропускал следующую бумагу для подписи. Атмосфера кабинета была тяжёлой и строгой, соответствуя общей мрачности здания. Юрий Владимирович, не поднимая глаз, жестом предложил сесть.

– Здравствуйте, Олег Брониславович. Вы редко у нас бываете, – голос Андропова звучал холодно и корректно. – Видимо, обстоятельства вынудили?

– Да, вынудили, Юрий Владимирович, – спокойно ответил Брониславович, скрывая внутреннюю тревогу. – Сегодня утром арестовали моего подопечного, Михаила Конотопова. Думаю, вы слышали это имя.

Андропов снял очки, неторопливо протёр их и вновь надел, оценивающе посмотрев на собеседника.

– Михаил Конотопов… Да, слышал. Что именно вы хотите рассказать мне такого, чего я ещё не знаю?

Брониславович глубоко вдохнул и заговорил с осторожностью хирурга, зная цену каждого произнесённого слова:

– Я понимаю, как это дело выглядит со стороны. Вероятно, у вас уже лежит доклад о том, что группа лиц занималась сомнительной, возможно даже антисоветской деятельностью. Я здесь, чтобы объяснить реальную ситуацию. Михаил был моим человеком, и его деятельность велась под моим контролем. Он не антисоветчик, он инструмент, канал связи с теми, кто занимается подрывной работой. Мы контролировали каждую съёмку, каждый контакт.

Андропов слушал внимательно, не перебивая. Его лицо оставалось непроницаемым, только едва заметное движение бровей выдавало глубокую задумчивость.

Воодушевлённый вниманием собеседника, Олег Брониславович продолжил увереннее:

– Михаил человек непростой, и работа его неоднозначна. Но