Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Он встряхнул цветную гирлянду, и она зазвенела. Ледяные существа метнулись назад, растягивая невидимую спираль — и Вепуат исчез в ослепительной серебряной вспышке.

Гедимин только и успел увидеть чёрные перья, воткнутые в снег, и сверкающее облако над чем-то бесформенным. Он сдёрнул с плеча сфалт, но на переключатель не нажал — из-за спины ударил холодный зелёный свет.

Под верещание двух дозиметров он изумлённо мигнул и бросился к Вепуату. Кожу жгло — по вискам, по затылку, вниз по хребту сплелась сетка из тонкой раскалённой проволоки. Жар пульсировал, медленно ослабевая. Вскинув на секунду взгляд, сармат успел увидеть гейзер зелёного света, бьющий из реакторного бункера в небо. Он уже угасал — вместе с жаром невидимых щупалец. Ничего серебристого над холмом больше не было, только Вепуат лежал там, где упал. Над раскинутыми руками мелко дрожали поредевшие крылья. Выбитые перья торчали из снега. Стеклянной гирлянды не было — только широкое пятно многоцветной пыли.

— Sa hasu, — беззвучно выдохнул Гедимин, падая рядом в снег. «Голова, шея целы… что со спиной? Перья выдраны, на броне… вмятины? Нет, это тень… Сюда — защитное поле, и осторожно поднимать…»

— Х-холодно, — прошептал Вепуат. Гедимин уже поднял его с земли и теперь сам выпрямлялся, стараясь не тревожить раненого. Тело на его руках мелко тряслось. Сначала ему показалось, что дрожат только перья, но нет — весь скафандр сотрясала дрожь.

— Х-холодно…

…Пальцы обожгло жаром. Гедимин выпрямился, оставив пластину обшивки сдвинутой; термоэлемент под ней «горел» на полную мощность — большего из него выжать было нельзя, не расплавив.

— Сейчас будет легче. Держись.

Вепуат лежал, свернувшись на матрасе. Его трясло. Валяющийся рядом скафандр поджал перья и дрожал вместе с ним, выбивая по палубе несмолкающую дробь. Гедимин тронул висок сармата и отдёрнул руку — пальцы обожгло холодом.

— Держись, — бессмысленно повторил он, оглядываясь по сторонам. В соседнем отсеке было пусто. «Куда теперь? Кого искать? Айзека? Медиков?»

— Вот что, — прошептал он, снимая со спины сфалт и подкладывая под трясущуюся руку. Вепуат отдёрнул её. Его глаза были открыты — странно, наполовину, будто он плохо контролировал веки. Гедимин снова поймал его руку и прижал ладонь к прикладу сфалта. Из-под отодвинутой пластины тянуло фантомным теплом. Сармат дотронулся до виска.

— «Элидген», приём. Тут какая-то дрянь с Вепуатом. Знаешь, что это?

— Холодно, — прошептал Вепуат, выдёргивая руку из-под ослабших пальцев и рывком перекатываясь на другой бок. Гедимин беззвучно выругался.

— Грейся. Я сейчас.

«Айзек не поможет. Нужны медики. В барак… Что это вообще? На нём нет ран. Какая-то фантомная дрянь… сигма-облучение?» — Гедимин навалился на створку люка, задвигая её до упора. Трап хрустнул под ногами. Он оброс инеем — из пролома в куполе тянуло холодом. «Крышу» над реактором сдуло, последний «тёплый» коридор открывался в пустоту.

— Да где всех носит⁈ — Гедимин швырнул шар защитного поля в крышку реактора, дёрнул его кверху, растягивая в купол, рывком состыковал с «обрубленным» коридором. Ледяной ветер стих. «Просто вспышка. Просто сорвало. Уплотнить — и будет держаться,» — думал сармат, глядя, как прозрачная плёнка мутнеет. «Сейчас коридоры прогреются…»

— Мастер Хеттийиррн!

Жрец, завёрнутый в накидки, поднялся, прижимая к груди термочашу. Его руки, ничем не защищённые, посерели от холода и теперь медленно желтели.

— Пламя звало меня, — он медленно опустил чашу. В красных глазах что-то вспыхивало и гасло.

«Огонь… а ведь он может знать, он местный,» — Гедимин шагнул к нему.

— За мной. Вепуат ранен.

…Разведчик приподнялся на матрасе и теперь сидел, опираясь на руки. Пернатый скафандр затих. Гедимин хотел окликнуть сармата, но тут броня дёрнулась, выстучала по палубе короткую дробь и снова съёжилась, плотно прижимая перья к металлу.

— Гедимин? Ты? — Вепуат попытался выпрямиться. Кут’тайри удержал его за плечи и мягко развернул, прислоняя к переборке. Когтистая рука скользнула по лбу, дотронулась до шеи, на долю секунды прижалась к грудине — и жрец, издав резкое шипение, упёрся ладонями сармату в грудь и уткнулся макушкой в лоб.

— Пусть принесут кейек!

…Скафандр не подавал признаков жизни. Гедимин оттянул кончик крыла — оно вяло трепыхнулось и замерло.

— Ага, уже лучше, — пробормотал Вепуат, опираясь на столешницу и рывком перетаскивая себя с матраса в кресло. Дышал он тяжело, но больше не трясся. Отхлебнув из дымящейся чашки с лежащим на дне кейеком, сармат шумно выдохнул и отодвинул её на край стола.

— Спасибо, Кут’тайри, — он выпрямился и попытался ухмыльнуться. — Думал, уже не отогреюсь. Будто снова в кратере Нейт, без скафандра, и свои не придут…

— Лёд опасен для детей восхождения, — отозвался жрец, потрогав его запястье. Вепуат вытер со лба испарину, посмотрел на Гедимина и дёрнул уголком рта.

— Вот я идиот! Надо было сообразить… Стекло — оно же огненное. Конечно, ледяным существам оно не понравилось…

— Льду не нужны причины для враждебности, — Кут’тайри недобро ощерился, его грива на секунду поднялась дыбом, сверкнула огнём и опала. — Такова природа стихий.

— Угу, — вяло отозвался Вепуат. Он оперся на столешницу и, рывком выдернув себя из кресла, сделал пару шагов. Гедимин успел подставить руку — на палубу Вепуат не упал, а сел, только слишком быстро.

— Ядро Сатурна… — растерянно пробормотал он, гладя неподвижные перья. — Вот ему досталось… Я-то был внутри и то чуть не сдох, а оно-то — снаружи… Кут’тайри! Что с ним? Можно ему помочь?

Он попытался встать и едва не сбил со стола чашку с камешками. Гедимин поймал её и с сомнением посмотрел на испаряющуюся воду. До кипения она не нагрелась, но руки уже обжигала.

— Давай сюда, я… — Вепуат, не договорив, оттянул жёсткое крыло, заглянул под него и растерянно хмыкнул. — Надо как-то дать ему попить. Где у него рот?

— Тебе виднее, — буркнул Гедимин, засовывая ладонь под крыло. Это вызывало у пернатого «существа» хоть какую-то реакцию.