Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

Это я, конечно, в порядке самоиронии, про рептилоидов вспомнил. Но дела были такие, что теперь я бы и ящерам не удивился. К самому Андропову на приём попал, высоко взлетел, как говорится. Не опалить бы крылышки. Как в Ростик’се.

В общем, Андропов был нестрашным, обычным как бы дядькой, хотя взгляд имел, конечно, крайне неприятный. А вот Весёлкин, который оказался совсем не Весёлкиным… Вот гусь так гусь. Фамилию Грабовский я вспомнил. Из прошлой жизни. Иногда её упоминали, как некую легенду, практически миф. Имя, которое нельзя произносить.

Грабовский был якобы величиной, пинком любые двери открывал и держал за тестикулы дохрена народу и в ГРУ, и в ФСБ и даже ещё выше. Вот, значит, что это за паренёк… Полковник, бляха в тридцать с хвостиком. Нехило так-то. Я вон до старости лямку тянул и до полковника дотянул, а он широко шагает.

Так ведь и не сказал мне, как здесь оказался и когда. Засранец. Походу, он тут уже давненько крутился и операции крутил, вот до полковника и докрутился. Его врагам можно было только посочувствовать. Если он в будущем был весьма влиятельным дядей, то начав свой профессиональный путь заново, да со знанием всех раскладов… ух, даже дух захватило.

Ну, а если так, то Жужжалка уже никогда не заработает. А зачем товарищу Грабовскому контроль со стороны хоть кого-нибудь? Да даже просто лишние глаза и уши. Незачем. Он, вероятно, большие дела затеял. Под кодовым названием «Спасём СССР и сохраним». Верю. Охотно и всё беззаветнее.

Грабовский повернулся ко мне, едва заметно улыбнулся и чуть пожал плечами, мол, не завидуй. Я усмехнулся. Завидовать мне бы и в голову не пришло, а вот держать ухо востро — это да. С тройной силой. Даже с семерной. Будьте бдительными, товарищи. Честно говоря, открытие было не таким уж приятным.

Оставалось надеяться на то, что он относился ко мне, как к не слишком умному боевику, привыкшему всю жизнь бегать да стрелять. Ну-ну. Бросил меня сразу в пекло с первых дней.

— Ну, давайте, Алексей Михайлович, — кивнул председатель. — Вы что-то сказать мне хотели? Так говорите.

Ну, хоть имя менять не пришлось.

— Юрий Владимирович, — по-деловому начал бывший Весёлкин. — Это и есть тот самый молодой человек, о котором я вам говорил. Стрелец Григорий Андреевич. Молодость в данном случае пороком не является. Как вам известно, он провёл блестящую миссию в Анголе. Доставил гражданку Дориш Оливейру, доставил командира отряда, материальные средства, тоже, доставил. Выполнил больше, чем на него было возложено. Опять же не растерялся, когда после командировки на него вышел Сёмушкин из службы Чурбанова.

Говорил Грабовский спокойно и уверенно, перед боссом не лебезил, держался с достоинством, но без перегибов.

— А чем они вас прижали? — нахмурился, взглянув на меня, Андропов.

— Если честно, ничем, Юрий Владимирович, — ответил я. — Поясню. Дело в том, что реальных рычагов у Сёмушкина не было. Он прибегнул к простому запугиванию. Сказал, что испортит мне жизнь, привлечёт к уголовной ответственности, сфабрикует дело, из комсомола исключит и из института отчислит. Вот, всё в таком духе. Довольно грубое давление. Я подыграл.

— Зачем?

— Во-первых, на тот момент я уже сотрудничал с товарищем Весёлкиным… простите, Грабовским.

— Оперативная кличка, — кивнул Грабовский-Весёлкин.

— Ну, и работать в комитете было моей мечтой. Тем более, я рассчитывал, что испытание в Анголе будет мне засчитано, как успешно пройденное. Ну, и опять же, действия со стороны полковника Сёмушкина были явным нарушением закона и вызывали неприятие и естественное желание наказать его за это.

— Хм… И он не проявил… удивления, что вы так быстро согласились?

— Нет, не проявил. Когда я подписал обязательство о сотрудничестве, он воспринял это, как победу и решил, что теперь я никуда от него не денусь. Ну, то есть не рискну товарищу Грабовскому докладывать о вербовке, поскольку после этой подписи веры мне уже не будет.

— В этом есть определённый резон, — прищурился Андропов и бросил быстрый взгляд на Грабовского.

— Да, — согласился я. — Возможно.

— И что же вы хотите предложить, Алексей Михайлович? — кивнул Андропов Весёлкину и посмотрел на часы.

— Юрий Владимирович, разрешите, как мы с вами и обсуждали, отправить Григория Стрельца в Киргизию. То, что Сёмушкин там мутит воду мы с вами знаем отлично. У него покровители из близкого круга… э-э-э… руководства…

Андропов предостерегающе покашлял.

— Да, простите. Сёмушкин чувствует себя уверенно, хотя и нервничает, не зная точно, какие действия будем предпринимать мы, в смысле, наша организация. Но на этот счёт он постарался подстраховаться и внедрил в моё окружение своего агента. Не прямо в окружение, конечно, но довольно близко. Он рассчитывает, что мы отправим Стрельца в Киргизию, поскольку считает, что мы его туда уже посылали. Ну, а раз он так думает, давайте пойдём ему навстречу и отправим Стрельца.

— Опасно. Он у нас даже в штате не состоит. Да и на месте могут быть сложности, раз он там не бывал, на самом деле.

Ребят, ничего, что я здесь? Но вы не стесняйтесь, продолжайте.

— А зачем? Так даже проще. Стрельца мы натаскаем, сориентируем, разъясним, кто есть кто в Чуйской долине. Ездил он туда, как мелкая сошка, с боссами не встречался. Уверен, проблем по этой части не возникнет. С ВУЗом вопрос решим, придумаем какой-нибудь обмен опытом. Или научную кооперацию. У меня есть человек из академической среды, он подскажет, как лучше поступить.

— Я прошу прощения, но у меня последний курс, диплом, — улыбнулся я. — Решение хотелось бы иметь железное. Чтобы мне не пришлось ещё один год за партой сидеть.

— Ну, если партия прикажет на второй год остаться, — растянул Весёлкин губы в улыбке, но Андропов тут же его приструнил.

— Вы, Алексей Михайлович, к этому вопросу без легкомыслия отнеситесь. Вопрос серьёзный. Для товарища Стрельца важный, как я понимаю. Всё должно быть чётко.

— Да, Юрий Владимирович, простите. Я, собственно, лишь хотел сказать, что без поддержки мы товарища Стрельца не оставим. Если, конечно, вы дадите добро. Вы же знаете, мы о членах артели, как о родных заботимся. А тут, к тому же, такие таланты у парня.

Я, конечно, виду не подал, но на слове «артели» сердце подпрыгнуло, и в памяти всплыл киллер Ивашко, пытавшийся прекратить мою вторую жизнь. Он, как раз, говорил, будто Весёлкин руководил