Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

— Для человека, по которому проехал, каток, ты действительно выглядишь очень даже неплохо, — ухмыльнулся, Весёлкин.

— Да и для семидесятитрёхлетнего старца тоже, да? — ответил я. — Одно неясно, там на посту дежурная медсестра. Сегодня на смене очень злая и несговорчивая бабища. Как мы через неё проскочим? Она ведь поднимет шухер.

— Не поднимет.

— Знаток женских сердец.

— Не болтай, зашнуровывай ботинки.

— Не могу наклониться. Можешь помочь зашнуровать?

Он присел и зашнуровал. Ну надо же, завязал мне здоровенные ушастые бантики, поднялся и протянул мне два бумажных пакетика.

— Если будет невмоготу от боли. Отличные порошки, хоть и горькие.

Я взял, и он молча вышел в коридор. Я сунул порошок в карман и последовал за ним. Глотать неизвестно что я не собирался, но пусть будут пока. Я огляделся. Коридор был совершенно пустой. Никого не было, никаких трупов — ни санитаров, ни медсестёр. Оставалось только надеяться, что Прокофьев следил и был в курсе того, что сейчас происходило…

Мы прошли по коридору, подошли к лестнице в противоположной стороне от стола дежурной медсестры и от ординаторской. Он открыл дверь, и двинул впереди меня. Торопливо сбежал по лестнице, а я, кряхтя, опираясь на перила, поковылял за ним. «Костюмеры» тихо двигались за мной.

— Слушай, — нахмурился Весёлкин, повернувшись ко мне. — Возьми себя в руки, пожалуйста. Я ж тебя попросил. Иначе, вряд ли мы сможем добиться успеха в нашем деле.

— Хотелось бы ещё знать, что у нас за дело такое — пожал я плечами.

— Дело всё тоже, а некоторые детали сегодня тебе станут ясными.

Мы спустились. Прошли по длинному, плохо освещённому коридору и подошли к задней двери, через которую обычно разгружали белье и продукты.

На крылечке стояли ещё два человека в штатском, но по их внешнему виду можно было вполне определённо сказать, каким родом деятельности они занимаются. Один из них придержал входную дверь, пропуская Весёлкина и меня. Мы спустились с крылечка и подошли к «Волге».

Вообще-то их было две. Две чёрные «Волги». Весёлкин сам открыл дверку, пропуская меня на заднее сидение. Я со скрипом и со стонами забрался внутрь. Он обошёл машину и уселся рядом со мной.

— Поехали, — бросил он водителю, одному из тех, кто ждал нас на крыльце.

Во вторую машину сели те, кто принёс одежду, и мы, собственно, двинулись в путь. Ночная Москва, огни, лозунги, редкие машины, редкие прохожие. Все это поддерживало атмосферу таинственности, атмосферу загадки и добавляло немного тревоги и в без того неопределённую ситуацию.

В любом случае, преимущество было на моей стороне. Весёлкин думал, что я нахожусь в положении человека немощного и больного. Конечно, он мог выяснить, что я симулирую, но вряд ли. Леонид всё обставил очень правдоподобно. Да и вся организация моей эвакуации не походила на ликвидацию. Впрочем, я был на чеку, готовый моментально и жёстко отреагировать.

В общем, наш небольшой кортеж из двух черных волжанок, пронёсся по городу. И направились мы прямо на Лубянку. Дзержинский зыркнул бронзовым глазом, когда мы пролетали мимо, мол, ну-ну, купился дурачок. По спине пробежал холодок, но отступать было уже поздно. Оставалось верить, что не для того меня облекали в дорогущий «Дормей», чтобы засадить в каземат.

Мы пролетели через ворота КПП во внутренний двор, проехали в глубину, машины остановились, мы вышли. Чувствовал себя Штирлицем, которого Мюллер… ну, типа, откуда ваши пальцы на чемодане русской пианистки…

В общем, мы пошли по коридорам, спустились по лестнице и оказались в кабинете, похожем на тот, в котором я встречался с Воронцовым из КПК. Тоже, типа, такая переговорная, небольшой конференц-зал. Комната для совещания. Длинный стол, стулья, железный бюст железного Феликса, красное знамя, портреты выдающихся чекистов, телефон и графин с водой.

— Проглотил порошок? — кивнул Весёлкин. — Вон водичкой запей.

Я не ответил. Сидеть под веществами во время беседы мне не улыбалось. Я надеялся, что в этот раз беседа должна обойтись без Шахерезады Степановны…

— Не бойся, — усмехнулся он. — Травить тебя не собираюсь.

Ха-ха, смешно.

— Нужно немного подождать, — сказал Весёлкин и уселся за стол.

— Кто-то меня подгонял, — хмыкнул я.

— Ну, тут такое дело, — пожал он плечами. — Мы свои обязательства выполнили, пришли вовремя.

— И с кем мы встречаемся? С гипнотизёром, психологом или с кем-то из начальства? О чём будет речь? Или о ком?

— О ком же мы можем говорить? — хмыкнул он.

— О Сёмушкине? Или о ком-то из его начальства? О Чурбанове?

— Так, давай не будем всё сгребать в одну кучу и…

Дверь распахнулась и Весёлкин не договорил. Он тут же поднялся и вытянулся по стойке смирно. Я сидел боком к двери, но даже не рассмотрев вошедшего, сразу понял, кто это и тоже встал. Правда не забыл чуть охнуть и крякнуть для правдоподобия.

Энергичным шагом в зал вошёл высокий седой человек в массивных очках. Он чуть сутулился. Подошёл к столу и внимательно посмотрел. Собственно, посмотрел он на меня. А я на него.

— Здравствуйте товарищи, — кивнул он.

— Добрый вечер, Юрий Владимирович, — задорно ответил Весёлкин.

— Присаживайтесь, товарищ полковник, — кивнул Андропов. — И вы, молодой человек.

Председатель, конечно, был человеком невоенным, а Весёлкин заявился в штатском, но даже при таких вводных называть старлея полковником было странно.

— Значит, — приветливо кивнул мне председатель, — вы и есть тот герой, что отличился в Анголе?

Я не ответил, потому что зазвонил телефон и Андропов снял трубку.

— Да, — сухо бросил он. — Хорошо. Через полчаса подходите. Мы тут должны закончить с товарищем Грабовским… Верно, Алексей Михайлович?

С кем?

Весёлкин даже и бровью не повёл.

— Да-да, с Грабовским.

28. Тень на плетень

— Так, товарищи, — сказал Андропов, опустив трубку на рычаг, и внимательно посмотрел сначала на Весёлкина, то есть, как теперь стало понятно, на Грабовского, а потом на меня.

Лицо у него было одутловатым, а взгляд прозрачно-водянистым, неприятным, проникающим глубоко под кожу, куда ему проникать совсем не следовало. Так и в рептилоидов поверить недолго. Я даже подождал, не отводя глаз, пока он не моргнул. Но нет, моргнул обычно, по-человечьи, зрачок не вертикальный, змеиные перепонки