Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

(однако Зрячие ходят повсюду). И в лучшие времена, когда вентиляция и обогрев полноценно работали, на нижних уровнях находились самые дешевые закусочные, самые дешевые лавочки и хозяйственные помещения: ангары, склады, ремонтные и зарядные станции, очистные сооружения, обеспечивавшие роскошный быт людей наверху. Жили здесь, по рассказам Джека, японские и корейские иммигранты, которые были очень счастливы, что их взяли работать в Семи Ветрах вместо роботов. Как ни странно, к концу Золотого века в моду среди сильных мира сего вернулась живая прислуга.

Время от времени стража устраивает здесь облаву на бродяг, у которых нет денег заплатить за проживание в городе. Печать эта, к слову, изображает инопланетного пришельца, какими их представляли в старину – гипертрофированная башка, глаза на три четверти лица и две щелочки вместо носа. Получить её можно не только на воротах, но и в гостинице – при каждой оплате за номер. Решил остаться в городе жить – идёшь в так называемую Службу Гостеприимства, где рассказываешь, что умеешь делать и чем можешь быть полезен. Как обычно, сахар, золото и алмазы – самые красноречивые средства убеждения и самые быстрые.

То, что лазейку в шахту лифта замуровали, было ожидаемо. И толстую решётку где-то нашли, и cтроительной пены не пожалели. И проблема тут – не разобрать баррикаду, а сделать это незаметно. Я осмотрел видимые уровни атриума; подозрительных парней не видать, но тот, кто ведет слежку, и не должен выглядеть подозрительно; взять хотя бы этих двух подростков двумя уровнями выше. Могу поклясться чем угодно, что утром один из них – тощий азиат с косичкой – торговал живыми сверчками у «Бархатной ночи». Здесь, за неимением электронных носителей с музыкой, эти насекомые нарасхват: кто слушать берёт, а кто и кушать. Свалю-ка я куда подальше из поля их зрения и через несколько минут вернусь: эти часами на одном месте торчать не будут, постараются выследить.

И тут у меня под ногами блеснула тонкая светящаяся лента: она заворачивала налево и тянулась дальше по улице, обозначенной на сохранившемся указателе как Седьмая Линия. Я на всякий случай проморгался, но линия исчезать и не думала. Снова началось, значит… Раз уж с этими глюками ничего не поделать, взгляну, что за белый кролик там притаился…

Мерцающая линия привела меня в тупик – к баррикаде из ящиков высотой под потолок; «кроликом», которому я был не очень-то рад, оказался Зрячий: он был среди тех, что вместе с Хайдрихом вели меня на «Пайн-Айлэнд». Мужчина спал с полуоткрытыми глазами, подпирая один из нижних ящиков спиной. Стеклянная банка с биолюминисцентным составом служила ему светильником, освещая вокруг небольшой пятачок пространства. Изо рта мужчины тянулась книзу нить слюны, падая на старинный бронежилет. Моя «путеводная нить», тем временем, просачивалась между бочками и пряталась за ними; кажется, намек понятен.

«Хельга? Это ты?» – мысленно вопросил я.

«Хозяева Невиса скоро будут здесь: его сигнал они все-таки получили. Пожалуйста, поспеши! – таков был ответ. – По ту сторону есть еще одна шахта, по ней и спустишься».

«Оттуда можно попасть в бункер?»

«Было б невозможно, я бы не звала. Логично? Не волнуйся. Пока ты пробираешься туда, я постараюсь удержать его во сне. Но других отвлечь уже тяжелей…»

Я вновь посмотрел на Зрячего, чья голова безвольно свесилась на бок. Его бедная шея будет явно не рада пробуждению.

«Как это – удержать во сне?»

«Об этом потом. И забери автомат», – скомандовала та, кого я уже и сам про себя называл Хельгой. Последнее, чего бы мне сейчас хотелось, – это в кого-то стрелять, но, помня о недавнем приключении, я послушался. Как назло, мой спящий красавец вдруг зашевелился и заморгал, когда я потянул автомат на себя; пришлось прижать ему артерии на шее, чтоб обезвредить наверняка. Вскарабкаться на баррикаду труда не составило, но как скинуть бочку вниз? Она ж такого шума наделает…

«Действуй!» – нетерпеливо шепнула «Хельга».

Помянув недобрым словом того, кто распорядился завалить линию до самого потолка (а был это, скорее всего, Хайдрих), я уперся левым плечом в одну из верхних бочек: тяжело! Не иначе как наполнены галькой, песком, но скорее всего – строительным мусором, которого после местных разборок остаться должно было ох как много. С хорошим упором было бы несложно сбросить и более тяжелый предмет, однако я стоял на крышках нижестоящих бочек, вернее – на самых краях этих крышек, где особенно не развернуться; бегать же по городу в поисках рычага времени не было. Второй толчок, в который я вложил всю силу и пару очень крепких слов, сдвинул помеху наполовину. Третьим толчком я спихнул-таки проклятую бочку вниз, и та покатилась с ужасным грохотом.

Больше препятствий мне на пути не встречалось: мерцающая нить вела меня сквозь подземные коридоры, точно встроенный в голову навигатор, ни на секунду не исчезая из поля зрения. Наконец, я увидел перед собой стену с круглой нишей: в ширину она была метра три, в глубину – что-то около метра. В свете фонаря показался предупреждающий знак «взрывчатые вещества».

– Об этом ты не предупреждала, – проговорил я вслух.

– Обманка для случайных гостей, чтоб не совались, – пояснила Хельга. – Взрываться в Семи Ветрах сейчас особенно нечему…

Прикосновение мягкой ладони обожгло мою руку. Лишь однажды мне настолько сильно хотелось верить, что не все заканчивается после смерти. Когда, уйдя от Арса и пытаясь найти дорогу в Гелиополис, я блуждал в горах и думал, что так и умру в одиночку, не успев толком пожить и повидать ничего, кроме мрачных казематов и мертвых кораблей космодрома.

В Рэйлтауне, куда я все-таки дотащился, шатаясь от ветра и страдая от обезвоживания, судьба свела меня с Ниной Дальберг – женщиной с сердцем воина, сотрудницей «Крылатого солнца», пережившей резню в Порт-Амундсене – ту самую резню, после которой были оборваны контакты со внешним миром. Нина осела в городе, учила детей и взрослых математике, физике и химии, но возвращаться в Гелиополис не хотела. Ее угнетало чувство вины после того, как Эйно Тиайнен был казнен – и это несмотря на то, что его супруге Альде она помогла безопасно добраться до Мак-Мёрдо. Однако, меня в штаб-квартиру «Крылатого Солнца» она сопроводить согласилась, и c тех пор выполняет в Рэйлтауне работу связного.

«Бункер нужно открыть сегодня. Не сделаешь ты – сделают они…» – требовательно прошептал призрак.

Сразу несколько пожарных сирен взвыли в голове, а в животе словно повис тяжкий кусок гранита. У меня был с собой так называемый «ключ от всех дверей» – универсальная карта доступа, принадлежавшая ещё Саре Рид – матери Велиарда. Но никто не может поручиться, что она работает до сих пор.

«Ничего не могу обещать, дорогая, – ответил я, с ужасом отмечая, насколько глубоко втянулся в навязанную игру.

Если ключ Велиарда не сработает, то сначала дверь придется расковырять, чтобы докопаться до начинки замка, затем как-то подсоединить его к моему браслету, через который ребята смогут к нему подключиться. Наконец, дождаться, пока они сообразят, как разблокировать дверь: только в старых кинофильмах все делается быстро. И каждый из этих шагов – под жирным знаком вопроса.

Я поворошил волосы, собираясь, с мыслями, вызвал по браслету «Гелиополис» и как можно спокойнее обрисовал Рахманову ситуацию, благоразумно умолчав о том, кто все это время со мной говорил. Тот обещал найти одного-двух хакеров, которые помогут справиться с замком в ближайшие часы, но велел не рисковать собой и уходить при первых же признаках опасности.

Что тут у нас? Вот считывающее устройство, которому нужен штрих-код или чей-то глаз. Мини-датчик браслета ловит сильный электромагнитный сигнал: система должна работать. Снимаю с шеи ключ-карту Рида, но, как и ожидалось, в доступе мне отказано.

«Последний директор объекта намеренно перепрограммировал замок», – пояснил мне любимый голос.

«Да? И откуда же ты все это знаешь? И, если не симптом шизофрении, тогда кто?..»

«Узнаешь, когда вызволишь меня, Иван-Царевич!»

Жар, холод, снова жар. Иван-Царевич – это было Хельгино любимое обращение ко мне, и особенно часто она стала им пользоваться, когда я перешел во Внешсвязь. Этот проклятый бункер знал,