Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

Распахнув дверь на лестницу, ведущую в подвал, Потто поманил Песка пальцем к себе.

– Веди его наверх, сержант. Соберем всех вместе.

– Так точно, советник!

Оглушительно лязгнув титановыми пятками, Песок отсалютовал поднятым вертикально ружьем, ткнул Шелка в бок носком правой ноги, и Шелк поднялся с пола.

Упал он, пытаясь взобраться со второй ступени на третью, а на половине пути упал снова.

– Держи, – буркнул Песок, возвращая ему трость Меченоса.

– Благодарю тебя, – откликнулся Шелк. – Боюсь, мои ноги чуточку слабы.

– Сейчас попробуем вернуть тебя друзьям, патера, – жизнерадостно сообщил ему Потто. – Если, конечно, сумеем уговорить их забрать тебя…

С этими словами он ухватил Шелка за ворот безнадежно погубленных риз Реморы и рывком поднял на верхнюю, последнюю из ступеней.

– Хочется снова прилечь, не так ли? Подремать малость, а может, перекусить? Помоги нам, и получишь все это!

Руку он разжал так внезапно, что Шелк едва не упал в третий раз.

– Сержант, сбежать он больше не пробовал?

Ответа Песка Шелк не расслышал, так как задумался о множестве самых разных вещей – в том числе об именах. Шелк и Песок… не слишком, но кое в чем схожи: количество букв почти одинаково, оба заканчиваются на «К», да и в звучании имеется нечто общее. Конечно, родства между ними быть не может, поскольку Песок – хем, а он – био, однако сходство имен их в каком-то смысле роднит. Не так уж трудно (тем более что идея крайне, крайне заманчива) вообразить, будто Песок – его сородич, его аналог из некоего круговорота иного, высшего порядка. Многое из явленного Шелку Иносущим подразумевало, что такие круговороты существуют, а значит…

Песок ткнул Шелка в спину стволом пулевого ружья, и Шелк, пошатнувшись, врезался в стену.

Путь авгура хемам заказан, а значит, стать авгуром Песку было не суждено. Возможно, в таком случае Шелк должен был стать стражником? Стань он стражником, а не несостоявшимся авгуром, столь примечательные совпадения, связующие их, обрели бы большую завершенность, а следовательно, сей второразрядный круговорот, где обитают оба, также сделался бы хоть чуточку совершеннее…

Но нет: мать ведь хотела, чтоб он поступил в Хузгадо, стал писарем вроде отца Гиацинт, и, возможно, возвысился до комиссара. С каким пылом расписывала она прелести политической карьеры почти до того самого дня, как он отправился в схолу!

– Сюда, – велел Потто и протолкнул Шелка в дверь.

За дверью оказалась просторная, пышно обставленная комната, полная отдыхающих солдат и людей в конфликт-латах.

– Это что, кальд? – спросил один из людей другого.

Второй молча кивнул.

Что ж, вот он, наконец, и в политике. Мечты матери, можно сказать, сбылись…

Подтащив к материнскому шкафу кресло, он встал на сиденье, чтобы как следует рассмотреть бюст кальда в дальнем, самом темном углу верхней полки, а мать, застав его пристально разглядывающим резное лицо, сняла бюст с полки, отряхнула от пыли и поставила на туалетный столик, где Шелк смог разглядеть его куда лучше – всласть подивиться на широкие, плоские скулы, суженные глаза, высокий, округлый лоб и выразительные, резко очерченные губы, которым словно бы не терпелось заговорить. Сейчас резной образ кальда снова возник перед его мысленным взором, и Шелку показалось, что он видел то же лицо где-то еще, причем всего за день-другой до этого. Струящийся с неба свет солнца, и щеки, но не из гладкого полированного дерева – в бугорках, в пятнышках, слегка рябые. Возможно ли, что он когда-то, вероятно, в младенчестве, видел кальда воочию?

– Теперь послушай меня.

Потто встал перед ним. Приятное с виду, в меру пухлое лицо, макушка едва достает Шелку до кончика носа…

…Воочию, причем под открытым небом, снаружи, поскольку даже без потерянных очков сумел разглядеть и пудру на щеках, и изъяны кожи, не слишком успешно замаскированные этой пудрой – то есть в каком-то смысле видел его благодаря покровительству Иносущего?

Когда Потто втолкнул его в дверь, Шелк так удивился, увидев сидевшую бок о бок с Кровью майтеру Мрамор, что далеко не сразу заметил Синель, Меченоса и какого-то поникшего головой авгура, выстроенных в ряд у стены.

– Я – советник Лори, – заговорил пожилой, однако не утративший мужской красоты человек, стоявший возле камина. – А ты, насколько я понимаю, и есть Шелк?

– Патера Шелк. Его Высокомудрие Пролокутор еще не утвердил моего извержения из священного чина. Могу ли я сесть?

Последнее Лори оставил без внимания.

– Ты – кальд мятежников.

– Да, меня называют кальдом, но к мятежам я не причастен.

Потто толчком отправил его к стене, рядом с Синелью. Лори заулыбался, блеснув голубыми глазами, словно парой льдинок. Соблазн грубоватой мудрости советника был столь силен, что даже глумливая улыбка сделала его практически неодолимым.

– Это ведь ты, кальд, убил моего кузена, Лемура, не так ли?

Шелк отрицательно покачал головой.

– Из остальных я знакома только с Синелью, – заговорила майтера Мрамор. – Пожалуй, мне надлежит представиться.

– Я познакомлю вас, – откликнулся Кровь, – ведь дом-то, как-никак, мой.

Тут Шелк с легким удивлением отметил, что Кровь сидит в том же кресле, которое занимал неделю тому назад, и комната – та же самая.

– Это советник Лори, – безо всякой нужды объявил Кровь, – новый секретарь Аюнтамьенто. Второй советник – советник Потто.

– Кальд Шелк и советник Потто – старые знакомцы, – промурлыкал Лори. – Не так ли, кальд?

– Этого солдата я сам не знаю, – сделав паузу, чтоб отхлебнуть из бокала, продолжил Кровь, – да и вам, наверное, знать его незачем.

– Это сержант Песок, – подсказал ему Шелк. – Тот, что допрашивал меня в тартлицу вместе с советником Потто. Допрос оказался весьма болезненным, и, полагаю, с них вполне станется повторить его снова.

Песок вытянулся во фрунт и явно собрался что-то сказать, но Шелк остановил его, вскинув кверху ладонь.

– Ты, сержант, всего-навсего выполнял свой долг. Я все понимаю и, дабы отдать тебе должное, добавлю: до этого ты обходился со мной куда лучше.

– Здесь ты нам не понадобишься, сержант, – вмешался Потто. – Что нужно делать, тебе известно.

Песок, бросив взгляд на Шелка, отсалютовал, выполнил поворот кругом, вышел и затворил за собою дверь.

– На редкость симпатичный молодой человек, – заметила майтера Мрамор. – Как жаль, что он дурно обошелся с тобою, патера!

Кровь указал на нее бокалом.

– Эта святая сибилла – майтера Роза…

Синель нервно захихикала.

– Майтера Мрамор, Кровушка, – поправила его майтера Мрамор. – Разве ты позабыл? Я ведь объяснила, в чем дело. Вдобавок с Синелью мы знакомы, а патера, естественно, знает меня лучше многих.

– То есть патера Шелк, – пояснил невысокий авгур, до сих пор молча стоявший в углу. – Я тоже достоин почетного именования наряду с более традиционными. Знай, кальд: Сцилла Сублевиата назначила меня Пролокутором Вирона… в течение той же теофании, когда возвела тебя в кальды Священного Нашего Града. Надеюсь, мне выпала честь первым…

Шелк не без труда улыбнулся.

– Рад снова видеть тебя, патера.

– Как же ты жив