Матабар VI - Кирилл Сергеевич Клеванский

Из носа Арда ударила кровь, в глазах лопнули сосуды, а под его ногами вспыхивали десятки печатей. Словно военный ленточный пулемет, он неустанно бросал вперед заклинание за заклинанием, пока, наконец, не заорал:

— Давай!

На краткое мгновение вычислительный модуль внутри печати Дрибы оказался перегружен постоянно обновляющимся «списком» приоритетных целей. Пламя вокруг старика дрогнуло и, на краткое мгновение, замерло. В неприступной защите обнажилась брешь. Марьяна, все эти несколько бесконечных для Арда и почти незаметных для окружающего мира секунд, держала Дрибу на прицеле. Она плавно сдавила спусковой крючок и раздался выстрел. Пуля, покидая ствол, оставляя над дулом вспыхнувшее оранжевым, пороховое облако, неспешно, лениво, просверлила воздух.

Вращаясь вокруг собственной оси, она летела над взрытой, обугленной землей. Ловила на своих блестящих «боках» отсветы лютого пожара. Порой нежилась в искрах рассекавших небо молний и, словно, даже как-то не очень-то и охотно спешила в сторону уже закрывающейся бреши. На лице Дрибы так же медленно расплывалась победная улыбка. Ард, в свою очередь, понимая, что он не успеют, собирался развернуться и, схватив Марьяну, попытаться броситься из последних сил в сторону любого укрытия, но прекрасно понимал, что не успеет.

А пуля все летела. Как застывший в киселе шмель. Степенно, неторопливо, приближаясь к огненному полотну, постепенно закручивающемуся вокруг своего создателя. Марьяна опоздала. Всего на долю мгновения. Не успела. И потому пуля врезалась прямо в пламенный шелк, начисто срезавший свинцовый конус.

Вернее…

Лишь его половину.

Вторая, продолжив движение, впилась между глаз все еще улыбающегося, напоследок удивленного Дрибы.

И вновь прошло не больше доли секунды. Марьяна не успела выругаться, Ардан лишь повернулся к ней корпусом, а Дриба уже подкошенной куклой рухнул на землю, а его заклинание рассеялось в воздухе.

— Это, блядь, мой лучший в жизни выстрел, — выдохнула Марьяна, опуская револьвер. Она все еще крепко сжимала его и вряд ли сможет в ближайшее время отпустить железо.

Ардан её прекрасно понимал, потому что он и сам, стиснув посох, не мог найти достаточно сил, чтобы разжать ледяные пальцы.

Ард выдохнул и вытер кровь, капавшую с верхней губы. Его немного мутило. К горлу подкатывал тошнотворный ком.

Ну теперь-то точно…

— Капрал.

— Что?

— Мой брат, он…

Пространство прорезал дикий, совсем не человеческий и далеко не звериный крик, а следом зашевелись отдаленные завалы.

Ардан не нашел в себе моральных сил даже чтобы выругаться.Разбрасывая в стороны деревянные обломки, под аккомпанемент небесного грома, ловя вспышки на блестящих, плюющихся гноем и кислотой буграх, под струи дождя медленно выбиралось… нечто.

Нечто, одновременно напоминающее химеру, собранную из млекопитающих и рептилий, покрытую местами жесткой шерстью, а местами темными чешуйками. То, что должно было являться головой, обладало человеческой верхней половиной, впадиной вместо носа, покрытой слизкой, желтой субстанцией, и нижней челюстью, целиком состоящей из зазубренных клыков. Раздвоенный язык с двумя шишечками на концах, вытягивался, на лягушачий манер, несколькими метрами вперед. Он ловко подхватывал искорки, обжигался, но слова ловил вспышки.

Под туловищем, если так можно было назвать аморфное, изломанное нечто, где реберная клетка оказалась изогнута и словно вывернута в сторону, у создания бултыхались маленькие, человеческие ручки и ноги. Они болтались в воздухе, неспособные коснуться ничего, кроме дыма и гари. Опиралась тварь на четыре стебля, увенчанные чем-то вроде бутонов, только не растительного, а животного происхождения. Они пульсировали и, в том месте, где вставали на землю, оставляли после себя лужи шипящей кислоты.

Ардан, за прошедший год, насмотрелся на всякую мерзость, но данная тварь выходила не только за границы его опыта, но и за пределы самого извращенного воображения. Что пытались создать Дриба с его учениками, если они породили… вот это.

Ардан машинально вскинул перед собой посох. Не столько, чтобы использовать заклинание, на которое у него не хватило бы Лей, а в попытке защититься. Хотя вряд ли бы ему, раненному, истощенному как умственно, так и физически, помогла бы ветка старого дуба. Над руинами, издавая звуки, похожие одновременно на рык и рептилий клекот, высился монстр. В холке (или шее) метра три с половиной, а длиной туловища почти пять.

Та химера, которая стерегла Лорлову на строящихся подземных линиях, выглядела бы безобидной поделкой на фоне данного создания. И только два абсолютно человеческих, заполненных горькими слезами глаза, могли поведать о том, что это, все же, не химера, а человек. Человек, почти два десятилетия проведший под пытками, которые извращенные умы назвали экспериментами.

Ардан не смог бы ему ничего не сделать.

Он это знал.

Марьяна Сестрова — нет.

Щелкнул взведенный курок и, сверкая отсветами молний, ствол шерифского револьвера уставила прямо в сторону Арда. А тот только и смог, что отползти в сторону и прислониться спиной к каменному осколку ближайшей стены. Тяжело дыша, Ард почему-то улыбнулся. Немного устало.

— Хочешь умереть с улыбкой на лице, маг? — без злобы, но и без особого радушия, спросила Марьяна, держа на прицеле Арда.

Монстр продолжал откапываться и разбрасывать в разные стороны обломки, расчищая себе путь. Видимо он не мог прыгать, так что чтобы приблизиться к своей цели, ему приходилось пробиваться через развалины. С чем он, пусть и неторопливо, но справлялся.

— Это не твой брат, Марь…

— Заткнись! — потрясая револьвером, закричала Марьяна. — Закрой свой рот! Не делай вид, что ты что-то знаешь!

— Но я знаю, — пожал плечами Ард. Юноша подставил лицо потокам дождя и прикрыл глаза. — Ты могла стать шерифом Ларанда, только если предыдущего сместили. Но я не слышал за ночь ни одной истории об отставке предыдущего шерифа. А вообще удобно, да? Что так близко Чужие Земли. Всегда можно сказать, что шериф погиб в попытке задержать браконьеров или же помогал Охотником с какой-нибудь тварью, сумевшей выбраться за периметр.

Марьяна молчала. Ардан не ощущал исходящей от неё ненависти. Или злобы. Скорее печаль. И боль. Больше больше, чем печаль. Она буквально её пропахла. С головы до ног. И этот запах, эту вонь, не могли смыть ни дождь, ни кровь.

— А еще очень странно, что за все годы только ты, Марьяна, узнала про подземные катакомбы, — продолжал Ардан. — Узнала и искала ответы, при этом постоянно упоминая про своего брата. Весь монастырь знал о твоих душевных метаниях. А значит знал и Дриба с учениками. Но при этом они ничего не сделали? Не доработали свое заклинание? Что за глупость.

Над головами сверкали молнии. Сливаясь с каплями дождя,