Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

у импровизированной казармы. Она пыталась перехватывать поручения, ещё не доставшиеся Лирру, или бралась за мелочи, о которых мужчины мало заботятся. Она развешивала плащи солдат на солнце. Она полировала их пуговицы. Она приносила им цветы с холмов. Она собирала для них подносы с сырами и летними фруктами, и это, кажется, им нравилось – особенно когда она подавала еду лично.

Один смуглый, молодой, но уже лысеющий солдат с пленительной улыбкой любил, чтобы она клала дольки апельсина прямо ему в рот, и он облизывал сок с её пальцев – к потехе и зависти остальных.

– Сядь ко мне на колени, – предложил он как-то, – и я тебя покормлю.

Он поманил Нор клубникой, но она не села к нему – и ей понравилось отказываться.

Однажды она решила устроить в комнате солдат генеральную уборку. Они ушли обмерять виноградники на нижних склонах и собирались пробыть там весь день. Нор облачилась в тряпки, вооружилась вёдрами и, поскольку Тётушка Ведьма была глубоко погружена в разговор с няней (вроде бы о Сариме), захватила её метлу – ручка у неё была длиннее, а прутья гуще. Она направилась в казармы.

Нор не очень хорошо умела читать, поэтому не обратила внимания на бумаги и карты, которые беспорядочно вываливались из кожаных сумок, небрежно висящих на спинках стульев. Она убралась в сундуках, подмела пол. В процессе поднялось столько пыли, что ей стало жарко.

Нор сняла блузу и набросила на загорелые плечи чей-то грубый солдатский плащ. От него даже после проветривания исходил такой терпкий аромат мужественности, что Нор чуть не упала в обморок. Она устроилась на чьём-то лежаке, едва прикрывшись плащом, и вообразила, как засыпает, а потом мужчины возвращаются и видят эту прекрасную линию гладкой кожи, бегущую между её свежими, новыми грудями. Нор подумала, не притвориться ли спящей, – но в то же время знала, что не сделает этого. Она недовольно села и потянулась за чем-нибудь, что можно как следует швырнуть от досады.

Ближайшим предметом казалась метла, хоть и стояла слишком далеко. Но потом она вдруг чуть дёрнулась в её сторону. Она сама сдвинулась по полу. Нор видела это своими глазами! Метла была волшебной!

Девочка осторожно коснулась древка, словно подозревала, что у метлы может быть разум. На ощупь метла ничем не отличалась от обычной. Она просто двигалась, будто её направляла невидимая рука.

– Из какого ты дерева вытесана, на каком поле скошена? – тихо, почти нежно спросила Нор.

Однако она не ждала ответа – и не получила его. Метла задрожала и чуть приподнялась над полом, словно в ожидании.

У плаща был капюшон, и Нор набросила его на голову. Потом задрала летнюю юбку до колен, перекинула ногу через древко, оседлав метлу, как ребёнок – игрушечную деревянную лошадку.

Метла осторожно приподнялась в воздух, так что Нор могла сохранять равновесие, касаясь носками пола. Она потихоньку устроилась ровнее. Центр тяжести был высоко, а держаться приходилось за узкий край. Рукоять поднялась выше, и Нор соскользнула вниз по древку, пока не упёрлась в прутья метёлки, как в седло. Она крепче сжала бёдра; в ногах появилось ощущение, будто мышцы напрягаются сами, чтобы сильнее стиснуть метлу. Окно в дальнем конце комнаты было раскрыто, чтобы впустить больше воздуха и света. Метла двинулась над полом, приближаясь к подоконнику…

…А там резко взмыла на несколько футов и вынесла наездницу в окно.

От высоты у Нор засосало под ложечкой, она забарабанила пятками по прутьям. К счастью, она вылетела не во внутренний двор замка, где её могли бы заметить, а в другую сторону – там земля обрывалась не настолько резко. Нор слабо всхлипнула от восторга этого странного приключения. Плащ распахнулся, обнажая грудь, – и как ей только в голову взбрело, будто она хочет, чтобы её увидели без блузы?

– Ой-ой! – вскрикнула она, сама не зная, к кому обращается: к метле или к некому духу-хранителю.

От ветра и потрясения Нор била крупная дрожь. А метла тем временем поднималась всё выше, пока не сравнялась с верхним окном башни Ведьмы.

Ведьма с няней уставились на неё, разинув рты, не донеся до губ чашки чая.

– Немедленно спускайся оттуда! – приказала Ведьма.

Нор не знала, к кому обращены эти слова – к ней или к метле. У неё не было ни поводьев для управления полётом, ни магического заклинания, чтобы подчинить метлу своей воле. Однако метла, будто пристыженная, повернула назад, пошла на снижение и несколько неуклюже приземлилась на пол в казарме. Нор слетела с неё, плача и дрожа, в спешке оделась. Больше прикасаться к метле ей не хотелось, но надо было всё-таки вернуть её хозяйке. Подняв её, Нор почувствовала, что та утратила волю к движению. Она понесла метлу в покои Ведьмы, ожидая суровой выволочки.

– Что ты делала с моей метлой? – рявкнула Ведьма.

– Я убиралась в казармах у солдат, – промямлила Нор. – Там у них такой беспорядок, бумаги повсюду, одежда, карты…

– Держись подальше от моих вещей, – велела Ведьма. – Какие бумаги?

– Планы, карты, письма – да не знаю! – уже смелее ответила Нор. – Иди сама посмотри. Я не глядела.

Ведьма взяла свою метлу, похоже обдумывая, не стукнуть ли Нор древком.

– Не будь дурой, Нор. Держись подальше от этих мужчин. Как можно дальше! – холодно сказала она и подняла метлу словно дубинку. – Для них причинить тебе вред – раз плюнуть. Держись от них подальше, слышишь? И от меня тоже!

Эльфаба вспомнила, что эту метлу ей дала матушка Яккль. Молодая женщина всегда видела в ней калеку, выжившую из ума старуху, обузу, но теперь задумалась – возможно, в ней было нечто большее, чем представлялось на первый взгляд? Может быть, метлу заколдовала сама матушка Яккль, вложив в ней некую частичку кумбрийской ведьминской силы? Или в самой Нор пробуждалась некая способность к магии, которая и оживила неодушевлённый предмет? Нор, по-видимому, искренне верила в волшебство, – возможно, метла только и ждала, когда в неё поверят. А полетит ли она по воле самой Эльфабы?

Однажды ночью, когда все уже разошлись по спальням, Эльфаба вынесла метлу во внутренний двор. Чувствуя себя немного глупо, она оседлала её, как ребёнок – игрушечного коня.

– Ну же, лети, дурацкая штуковина, – пробормотала она.

Метла дрогнула и дёрнулась взад-вперёд, больно оцарапав наезднице внутреннюю сторону бёдер.

– Я не пугливая школьница, прекрати этот вздор, – потребовала та.

Метла взмыла на полтора фута вверх, а потом сбросила Эльфабу на землю так, что она приземлилась на задницу.

– Сожгу тебя, и дело с концом, – проворчала Эльфаба. – Мне слишком много лет, чтобы терпеть такие унижения.

Прошло пять или шесть ночей, прежде чем ей удалось хотя бы ненадолго зависнуть в шести футах над землёй. Она была никудышной колдуньей. Неужели ей суждено терпеть неудачи во всём?