Франя - Илья Бровтман

кончается когда-то.

Вот, наконец, пришла весна.

Бегут немецкие солдаты,

К закату движется война.

О, неприметные герои.

От них осталась только тень.

Они, рискуя головою,

Свершали подвиг каждый день.

О них никто не пишет оды,

И не вручает ордена.

А сколько за четыре года

Их уничтожила война.

Ведь сколько их на самом деле

Поныне ходит среди нас.

Но им панегирики не пели,

Пытались унижать подчас.

Не будучи рабами страха,

Они страдали за народ.

Но ждала их Сибирь и плаха,

А не заслуженный почёт.

Ложась на амбразуру дота,

Не дожидаясь, звездопад,

Как про рутинную работу

Они про подвиг говорят.

Вот так же Николай и Франя

Три года жили как в аду.

Но выйдя из кровавой бани,

Познали новую беду.

Когда фашисты уходили,

Взорвав заводы и мосты,

Им предлагал уехать Вилли

В Германию, в глубокий тыл.

Он озадачен был, услышав

От предложения отказ.

Ему в тот день прислали свыше

Покинуть Винницу приказ.

Забыв про Франю с Николаем,

Вещички наскоро собрав,

Дрожа от страха, словно заяц,

Бежал в смятении сатрап.

Он взял не старые кальсоны,

И не портянки в семь потов,

А кольца, серьги и кулоны,

Картины старых мастеров.

Икон старинных очень много,

Разграбив винницкий Собор.

Полотна Шишкина, Ван Гога

Увёз с собою мародёр.

Так удирал, спасая шкуру,

Циничный и трусливый хам.

Вся их хваленая культура

Сводилась к мелким грабежам.

Немецких пушек залп прощальный,

Сменился звуками дождя.

И Винницкий проспект центральный

Стал снова имени вождя.

Весенний дождь как слёзы капал,

Как будто молвил: — быть беде.

На месте злобного гестапо,

Опять стоял НКВД.

Хватали, застращав наганом,

Тех, кто прислуживал врагам.

Предатели как тараканы

В момент забились по углам.

У нас донос не заржавеет.

Поведал бывший полицай,

Тот, что расстреливал евреев,

Что пил с фашистом Николай.

Приправив дело крепким словом,

Устроил капитан допрос.

В итоге, кулаком пудовым

Лишил зубов, расквасил нос.

И про тайник, и про курьера

Всё без утайки рассказал.

И предоставил офицеру

Станок печатный и подвал.

Всё по заданию Обкома.

Ему поверил капитан.

А сколько выслано знакомых,

На всякий случай в Магадан.

Вот парадокс: кто за Державу

Все силы положить был рад.

С тем очень скоры на расправу

Те, у кого в руках мандат.

А тот, кто в трудную годину

Рискнуть не хочет головой,

А прячется в норе мышиной,

Потом гуляет как герой.

Герои не дрожат от страха,

И в том трагедия войны:

Ложатся головой на плаху

Отчизны лучшие сыны.

Не многим удалось остаться

В живых, когда явился враг.

Перед своими оправдаться,

И не отправиться в ГУЛАГ.

Везло наверно Николаю,

Хоть всех преград не перечесть.

Прожить удалось не теряя

Своё достоинство и честь.

VII

Бывает в жизни день как веха,

Слышны за здравницу слова.

Ему исполнилось пол века,

Сестре — чуть-чуть за сорок два.

Ещё энергии немало,

И вроде бы не вышел срок.

Но жизнь такая пробежала.

Анкета — словно некролог.

Но нужно жить. В то время доля

Ни у кого не шоколад.

Вернулся Митя из неволи,

И побежал в военкомат.

Обнял он мать, сестру и дядю,

Довольный, что остался цел.

А вскоре в воинском наряде,

Он смотрит в пушечный прицел.

Ушло на задний план ненастье.

Как майский гром звучит салют.

Все люди, захмелев от счастья,

Смеются, пляшут и поют.

Нет для отчаянья причины.

Все живы, нужно жить теперь.

От типографии руины

Оставил просвещенный зверь.

Работа есть у Николая,

Но им с сестрой не привыкать.

О сне и пище забывая,

Они привыкли созидать.

Источник блага на планете

Труд не за деньги, не за страх.

Плоды старания в газете

Гнездятся в буквах и словах.

Весь город превращён в руины.

Разрушен храм, театр, банк.

Валяются снаряды, мины,

Без гусениц и башни танк.

Везде бульварные дорожки

Воронками повреждены.

Станки печатные бомбёжкой

В металлолом превращены.

Опять придётся Николаю

Руины эти разгребать,

Станки, из пепла извлекая.

И восстанавливать печать.

Без волшебства любую сказку

В быль превратить умеет он.

И запах типографской краски

Почуял вскоре весь район.

С ним рядом, как обычно Франя,

И Надя не щадя живот,

Трудиться стала, а племянник

Пошёл работать на завод.

Светил победный луч, но тучки

Опять пророчили беду.

Четыре скудные получки

Им не хватали на еду.

Пустые полки магазинов

Людей не в силах накормить.

А карточки пайком мышиным

Способны только кур смешить.

А злые цены на «Каличе»

Кусаясь, как цепные псы,

Могли оставить без наличных,

И снять последние трусы.

Пришлось таскать, дрожа от страха,

Бумагу — ходовой товар,

Листы, запрятав под рубахой,

И выносить их на базар.

Есть риск попасться на продаже,

Но десять бед — один ответ.

А наказание за кражу —

Тюрьма на долгих десять лет.

А жить и выжить по-иному

Не получается пока.

Ведь благодарности обкома

Не хлеб, и даже не мука.

А впрочем, все так промышляют,

Совсем не чувствуя вины.

Вором себя не называют,

Придумав слово: «несуны».

Воруют все, не зная меры.

Порядочность — порожний звук.

И только статуя Венеры

Не тащит — не имеет рук.

А уходя с аэродрома,

Как шутят лётчики подчас,

Возьми хоть что ни будь для дома,

Будь ты механик или ас.

Тащили гвозди и калоши,

Напильник, краски и пшено.

Где ты работаешь, по ноше

Определить не мудрено.

Взять инструменты на заводе,

На швейной фабрике бельё.

Да, это и не кража вроде,

Ведь всё народное, своё.

О том,