Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

половине 1941 года Молотов постоянно общался со Сталиным, иногда замещал его на заседаниях ГКО. Он вернулся к своей роли надежного «тыла» вождя. В начале 1941 года Сталин собирался было заменить его в этом качестве, но теперь стало ясно, что таких коней на переправе не меняют.

Визы и подписи Молотова стоят на многочисленных постановлениях ГКО, не имеющих отношения к внешней политике. 11 июля он подписал важнейшее постановление об эвакуации промышленных предприятий[771].

Уезжала в эвакуацию и семья Молотова. «Вяченька, родной, любимый мой! Уезжаем, не повидав тебя. Очень тяжело, но что делать, другого выхода нет. Желаю вам всем много сил и бодрости, чтобы могли вашими решениями и советами победить врага. Береги себя, береги нашего дорогого нам всем т. Сталина. Рука дрожит. О нас не думай. Думай только о нашей Родине и ее жизни. Всей душой, всегда и всюду мы с тобою, любимым, родным. Целую бесконечно много раз. Полина»[772]. Матери вторила Светлана: «Дорогой, мой родной папочка! Я очень жалею, что, уезжая, не могу тебя увидеть, поцеловать тебя, но в душе весь сегодняшний вечер и все время моего отсутствия я буду с тобой. Я буду там, если понадобится, работать, постараюсь учиться не хуже, чем училась в Москве, чтобы ты был мною доволен… Тысячу поцелуев. Всегда, крепко любящая тебя, твоя Светик»[773].

Письмо П. С. Жемчужиной своему мужу В. М. Молотову перед отъездом с пожеланиями победить врага. 1 июля 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1592. Л. 11. Автограф]

Письмо Светланы Молотовой своему отцу В. М. Молотову перед отъездом с обещанием хорошо учиться. 1 июля 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1593. Л. 6–6 об. Автограф]

Письмо Светланы Молотовой своему отцу В. М. Молотову с приложением конверта. 5 июня 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1593. Л. 1–2 об. Автограф]

Письмо Светланы Молотовой из Кирова своему отцу В. М. Молотову о прочитанных книгах. 18 июля 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1593. Л. 7. Автограф]

Жемчужина работала начальником Главного управления текстильно-галантерейной промышленности Наркомлегпрома РСФСР. Она быстро перестроила мощности на производство парашютно-десантного и другого военного имущества. В 1944 году Полина Семеновна получила орден Красной Звезды и медаль «За оборону Москвы», в 1945 году – орден Отечественной войны I степени и медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». После возвращения в Москву Жемчужина также возглавила попечительский совет детского дома для сирот войны. Свои орденские купоны Жемчужина и Молотов без лишнего шума отправляли в детские дома. «В 1957 году, когда опального Молотова отправят в Монголию, в МИД придет телеграмма из детского дома № 22 с вопросом: почему перестали поступать деньги? Там думали, что деньги – от ведомства, а не от Молотовых», – рассказывает В.А. Никонов[774].

Письмо Светланы Молотовой своему отцу В. М. Молотову об учебе в новой школе. 11 сентября 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1593. Л. 14–15 об. Автограф]

Письмо Светланы Молотовой из Куйбышева своему отцу В. М. Молотову о своей учебе. 21 сентября 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1593. Л. 16–16 об. Автограф]

К ноябрю 1941 года промышленное производство в стране упало вдвое. Но благодаря самоотверженности тружеников и организаторским способностям руководителей значительную часть оборудования удалось вывезти на Урал, в Сибирь и в Среднюю Азию. Полторы тысячи предприятий были разобраны, погружены на поезда, перевезены на новые места и там снова запущены. За Уралом была создана новая промышленная база, которая уже в начале 1942 года превысила уровень производства военной продукции уровня 1941 года. Германское производство снова стало отставать от советского. Во время войны все советские люди жили по принципу «Все для фронта! Все для победы!» Они работали почти каждый день по 11–14 часов в сутки. Но пока СССР сможет восстановить промышленную мощь, Молотов должен был как можно скорее обеспечить начало поставок со стороны союзников.

9–12 августа Рузвельт и Черчилль встретились на авианосце «Огаста» у Ньюфаундленда и приняли Атлантическую хартию. Она провозглашала права народов на самоопределение (колониальные народы – не в счет), необходимость экономического сотрудничества, свободы морской торговли, разоружения. Лидеры Великобритании и США заявляли, что их государства «не согласятся ни на какие территориальные изменения, не находящиеся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов», а также что они «уважают право всех народов избирать себе форму правления, при которой они хотят жить; они стремятся к восстановлению суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем»[775]. Такие формулировки сулили СССР большие трудности при утверждении своих прав на Прибалтику, Западную Белоруссию и Западную Украину. Стоило ли Москве признавать декларацию Великобритании и Америки, которая еще не вступила в войну?

Уинстон Черчилль. 1940-е. [Из открытых источников]

На союзнической конференции в Лондоне, в которой участвовали представители СССР, Великобритании и эмигрантских правительств, советский посол Майский зачитал 24 сентября присланную из Москвы декларацию советского правительства, в которой говорилось, что «Советский Союз неизменно выступал со всей последовательностью и решительностью против всех нарушений суверенных прав народов, против агрессии и агрессоров, против всех и всяких попыток агрессивных стран навязать народам свою волю и ввергнуть их в войну»[776]. Разумеется, участники хорошо помнили боевые действия СССР против Польского государства и Финляндии. Но протестовать не стали – теперь от Советского Союза зависела победа над Гитлером. Молотов и Сталин, направившие в Лондон этот документ, намеревались увязать справедливое послевоенное мироустройство с признанием территориальных приобретений СССР 1939–1940 годов: «…советское правительство выражает свое согласие с основными принципами декларации президента Соединенных Штатов Америки Рузвельта и премьер-министра Великобритании Черчилля, однако, „практическое применение указанных выше принципов неизбежно должно будет сообразовываться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или другой страны“»[777]. Принципы принципами, а практическое применение должно сообразовываться с требованиями СССР.

Молотов правил этот документ, заостряя обличение нацизма («подлый враг», «кровавый агрессор»). Также «миролюбивые народы» заменены на «свободолюбивые», «уничтожение германского агрессора и