Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

следующий день после правительства или позднее. В итоге так и не эвакуировался. В случае начала боев за Москву планировалось произвести взрыв предприятий, складов, электрооборудования метро и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать[794].

Молотов отправился организовывать резервную столицу. «Предоставлялся случай побыть с семьей. Наркоминдел в Куйбышеве разместился в здании техникума на Галактионовской улице. Там Молотов провел ряд встреч с послами: 22 октября – с Криппсом и Штейнгардтом, а также с польским послом Котом, с которым обсудил и вопросы о возможном предстоящем визите в СССР генерала Сикорского»[795], – пишет В.А. Никонов. Вскоре Молотов вернулся в Москву.

Раз уж Сталин и Молотов остались в Москве, следовало достойно отметить праздник 7 ноября, показав стране и миру, что столица надежно контролируется. Чтобы торжественное заседание не прервала бомбардировка, его провели на станции метро «Маяковская». Ранним утром 7 ноября Сталин, Молотов и другие члены Политбюро и ГКО взошли на трибуну Мавзолея. В 8 часов начался парад, который стал самым знаменитым изо всех ноябрьских торжеств. Он стал прародителем Парада Победы. Пройдя по Красной площади, войска шли на фронт, отстаивать Москву.

5 декабря Красная армия перешла в контрнаступление под Москвой и отбросила противника от столицы. Германская армия потерпела первое крупное поражение. Блицкриг провалился. Но сила германского рейха и его союзников все еще была велика, выгнать их из страны, как Наполеона в 1812 году, не удалось. Пройдет еще более двух лет, когда победоносная Красная армия выйдет к границам СССР. Но главное было сделано – они устояли.

И. В. Сталин, Л. П. Берия, Г. М. Маленков и В. М. Молотов на торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции. Москва. 6 ноября 1941. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1475. Л. 26]

В трагический день 22 июня 1941 года слова Молотова «победа будет за нами» могли выглядеть бравадой. Теперь, в декабре, они воплотились в реальность: первый шаг к победе был сделан. Роль Молотова в этом была очень велика. Он способствовал консолидации руководства в момент неопределенности, он выезжал на фронт в кризисные моменты и главное – неустанно добивался помощи от Запада. Он сделал все необходимое, чтобы не случилось новое умиротворение, чтобы СССР стал авангардом мировых сил, на которые работает время, которые шаг за шагом будут перемалывать военную машину агрессора. Впереди несколько лет упорных боев, тяжелого труда, нелегких переговоров с партнерами. Но по большому счету победа уже была за ними. Слова Молотова превратились из надежды в омытый кровью факт.

3. «Алгебра» и «арифметика» международной политики

Победа Красной армии под Москвой показала и Японии, что не стоит больше помышлять об экспансии на север. Свой удар она нанесла 7 декабря по американскому флоту в Пёрл-Харборе. Началась война на Тихом океане. Когда Сталин и Молотов узнали, что самураи пошли в южном направлении, у них отлегло от сердца, как у Черчилля 22 июня.

В ответ на нападение президент США Рузвельт объявил войну Японии. 11 декабря Германия объявила войну США. Теперь против Оси действовали ресурсы Великобритании, СССР и США. Война окончательно стала мировой.

Рузвельт принял нового советского посла – бывшего наркома иностранных дел Литвинова 8 декабря. Первым делом он выразил надежду, что СССР вступит в войну с Японией и позволит США бомбить ее со своей территории. Литвинов дал понять, что это вряд ли – смертельная угроза СССР исходила от Германии, и вторжение в Сибирь огромной японской Квантунской армии из Маньчжурии было бы тяжелым ударом, в то время как США остались бы в относительной безопасности за океаном.

Молотов был не в восторге от возвращения в большую дипломатию человека, которого он сменил на посту наркома. Впоследствии он вспоминал о Литвинове с откровенной враждебностью: «Человек оказался очень гнилой». Он критически относился к ситуации, сложившейся в СССР и якобы мог сообщать секретную информацию американцам. «Он заслуживал высшую меру наказания со стороны пролетариата… Литвинов лишь случайно жив остался»[796]. Но в новой обстановке Сталину были нужны способности Максима Максимовича и его репутация западника. Однако Молотов по возможности не брал Литвинова на переговоры, даже находясь в США.

Впрочем, по поводу вступления СССР в войну против Японии у советских дипломатов разногласий быть не могло. 10 декабря Молотов подтвердил: «Мы не считаем возможным объявить в данный момент состояние войны с Японией и вынуждены держаться нейтралитета, поскольку Япония будет соблюдать советско-японский пакт о нейтралитете… В настоящий момент, когда мы ведем тяжелую войну с Германией и почти все наши силы сосредоточены против Германии, включая сюда половину войск с Дальнего Востока, мы считали бы неразумным и опасным для СССР объявить теперь состояние войны с Японией и вести войну на два фронта». Рузвельту пришлось согласиться[797].

Энтони Иден. 1930-е. [Из открытых источников]

Победа под Москвой и вступление США в войну создали новую ситуацию. Судьба СССР уже не висела на волоске. В Москву прибыл министр иностранных дел Великобритании Э. Иден, с которым Сталин и Молотов встретились 16 декабря. Сталин предложил Идену проекты двух договоров – о военной взаимопомощи и о разрешении послевоенных проблем. Ко второму договору предлагалось приложить секретный протокол, в котором «была бы намечена общая схема реорганизации европейских границ после войны». Польша получит Восточную Пруссию, причем немецкое население отсюда будет отправлено в Германию. Восточная граница Польши пройдет по реке Неман, Тильзит будет принадлежать Литве, входящей в СССР. Далее к югу граница в основном повторит «линию Керзона», которая «может быть в известных пунктах частично модифицирована». Чехословакию и Югославию Сталин и Молотов предлагали восстановить и немного расширить за счет Венгрии, Болгарии и Италии, остальные оккупированные государства восстановить, а Турции за нейтралитет передать немного болгарской территории и архипелаг Додеканес[798]. Эти посулы могли сделать Турцию более уступчивой.

Иден заступился за Грецию, которая тоже претендовала на Додеканес, но главным камнем преткновения была, конечно, Польша. Еще 1 декабря в Москву прибыл генерал Сикорский. Это был мужественный шаг – германские войска окружали Москву с севера и юга. Но руководители СССР были здесь, и Сикорский прилетел. Сталин и Молотов встретились с ним 3 декабря. Сикорского интересовало формирование польской армии под командованием В. Андерса. От обсуждения проблемы границ он уклонился, чтобы не заводить переговоры в тупик. На следующий день была подписана декларация о дружбе и взаимопомощи. Советское правительство предоставило беспроцентный заем в сумме 300 млн рублей.