«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

Со многими (госпитальными знакомыми) переписку прекратил – лишняя трата времени и бумаги, не дающая ничего ни уму, ни сердцу. Сам пишу тогда, когда есть время.

Прочитал я письмо и пришел к выводу, что описал как будто все.

Так что имею полное право закругляться, послать тебе еще один горячий сердечный привет и подписаться – Саша.

24.07.1943 г. [последнее. – Н.П. Это почтовая открытка. Несколько фраз].

Добрый день, Ксана!

Я пока что жив, здоров и чувствую себя неплохо. Погода неважная: капает день и ночь. Прочитай в «Красной Звезде» от 22 июля статью «Второй вариант» и тебе все будет ясно о первой стадии боев.

На письмо отвечу при первой возможности письмом.

Всего наилучшего. Саша[58].

Ф. М-33. Оп. 1. Д. 26.

Кошман Ян Степанович – 1925 г.р., Москва. Школу окончил перед войной. С 13 января 1943 г. учился в артиллерийском училище. Выпущен 25 января 1944 г. Направлен на 1‑й Балтийский фронт. Погиб летом 1944 г. Включены письма, которые были адресованы девушке Ксане, с которой вместе учился. Их она и переслала.

19.04.1944 г. …8 недель как я в части. Из них 3 недели провел на самой передовой. Остальное время прошло в нескольких километрах от нее. Когда я уезжал из училища [25 января 1944 г. – Н.П.], никогда бы не подумал, что до мая месяца я буду на фронте. Ехали на фронт весело. Сейчас мне вспоминается это время. С каким вниманием слушали мы фронтовиков, бывалых ребят, сколько нового, интересного нам предстояло впереди? Все пророчили нам по неделе или даже 4–5 дней пребывания на фронте, а там, как они говорили, или убьют, или ранят. С их слов я рассчитал дни своей жизни примерно до 10 марта (Дня 3–4 резерва, остальное пребывание на фронте).

Ужасов рассказывали много, но страшно от этого не было, а наоборот только загадочней, интересней. Но я привык последнее время не верить много людям: поживем и сами все увидим. Так оно лучше. И на этот раз получилось то же: жизнь опрокинула все расчеты. Теперь уже не строю никаких планов и расчетов… Просто надеюсь на будущее. Думаю, что мое счастье хорошее, что родился под счастливой звездой, надеюсь дождаться конца войны, остаться живым. Возможно, что эти все расчеты ложные, это покажет время, но здесь о смерти никто не думает. До сих пор все складывалось в мою пользу. Я пережил уже многих своих друзей по училищу.

Интересно получается. Почти из ста человек я один задержался так в резерве. Почти 2 месяца. В дальнейшем после резерва попал в часть. Опять таки попал в часть, когда она уже почти вышла из боев. Очень интересно то, что я попал в часть, где служили мои друзья по училищу. Они в ней уже больше 3‑х месяцев. И попал я не только в один батальон, полк, а с одним другом даже в роту. Часть гвардейская, орденоносная…

Гвардейцы в большинстве случаев наступают. А я попал в оборону… Я командир стрелкового взвода…

Погодка здесь еще старенькая. Вчера как ливануло, хоть «караул» кричи. Но русский солдат все перенесет. Надеемся, что не долго будем сидеть. Скорее наступать. Скорее кончить войну… Ян.

26.04.1944 г. …Живу я по-старому. Неспокойно. Это легко понять. Ведь я на нашем переднем крае нашей обороны, впереди только фрицы… Справедливо то, что там, в тылу трудно понять все трудности здешней, фронтовой жизни… Сам я легко переношу все трудности. Случается 2–3 суток не поспать, такое же количество ходить насквозь мокрым, не имея возможности обогреться. Много всего случается. Но все это райские муки, т. к. они касаются только меня лично, а я, слава богу, закален, достаточно здоров, бодр и крепок. Все дело в том, что командир, у меня есть люди, которые мне подчиняются, о которых я обязан заботиться. Вот отсюда и начинаются адские муки. Каждое маленькое и большое происшествие, в первую очередь, затрагивает меня. Люди, сама знаешь, разные, каждому в душу не залезешь, а за каждую оплошность за каждого из них, взыскивают с меня. Условия же здесь такие, что всякая оплошность влечет за собой большие последствия. Поэтому приходится следить за всем самому, все проверять, то есть, меньше отдыхать, спать. Скоро 20 дней, вернее 20 ночей я не сплю. Постоянно меня не покидает какое-то напряжение сил, нервы, как говорят, взвинчены. Так что основные тяжести, не телесные, а душевные. Но боюсь, как бы я не пересолил. Страшно, то страшно, но живем ничего. Настроение сегодня пасмурное, как и погода. Чаще всего настроение и зависит от погоды. Сегодня дождь, а это значит, что в траншеях грязи по колено, все обваливается, рушится, нужно больше работать, меньше отдыхать. И наоборот. Сегодня уехал – не знаю куда, мой друг по училищу Васильев. Теперь я один. Вообще, за все последнее время дела у меня идут неважно, но я не из таких, чтобы унывать. Трудности только обостряют у меня всю душу, возбуждают большую энергию, подвигают невиданное желание стать в ряды лучших, это так и будет.

Теперь о фронтовых делах. Ты права, что в этом году произойдут решающие события. Я бы добавил слово завершающие, чувствуется, что обе стороны собирают силы. Фриц что-то задумал и мы на стороже. Внешне все спокойно. Вчера и позавчера сидел в траншее, наблюдал за фрицем, изучал оборону. Постреливал из винтовки. Вчера расстроил фрицам ужин, заставил ползать по-пластунски. Это, очевидно, не плохо, т. к. больше в рост они не ходят. Видно кого-то пристрелил, видел кого-то выносили на носилках (по санитарам не бью). До этого тоже были дела…

С каким бы удовольствием я сейчас послушал бы «Князя Игоря»! Я ведь большой любитель оперы и, вообще, театра. Но об этом только вспоминаю и мечтаю.

Пишешь, что снова взялась за учебу. Какая это счастливая пора, ученье!

У меня и сейчас одно желание – учиться, учиться всему. Если я счастливо встречу конец войны здоровым и живым, то останусь ли в армии, уволят ли в гражданку – буду учиться. Снегу у нас давно уже нет. Как-то сам сошел, а большинство снарядами, да минами исковыряло и превратило в воду. Привет всем, всем! Желаю счастья. Ян.

13.05.1944 г. Здравствуй, Ксана!

Очень большое спасибо за то, что не забываешь. Я знаю по себе, в тылу каждому письму рад как детка, а здесь тем более.

Каждое слово из Москвы необыкновенно дорого. Все-таки почти 10 лет моей жизни прошли в столице. Если бы знала, как здесь каждый ловит земляка! Несколько дней