Единственные - Ольга Вечная

хлам, поговорили по душам. Он мне посоветовал сваливать в горячую точку, остыть, угомониться. Там уже принять решение. Как раз бабла заработать. Я сам понимал, что гнев берет верх, начал срываться на всех подряд. Все время хотелось драться. И послушался, это было правильным решением.

— А потом? Что случилось потом?

Он пожимает плечами:

— Потом случилось много чего. За пять минут и не расскажешь. Это была целая жизнь.

— Без меня.

— У меня закончились моральные силы долбиться башкой в глухую стену. А еще я злился, Полина. Сильно. Ты не представляешь, сколько человек мне говорили, что роман с дочкой Барсукова меня угробит. Куда я лезу? Я чувствовал себя полным идиотом, что пошел на это. По итогу остался один, стал инвалидом. Бежал из города.

— Я не вышла к тебе в ту ночь, потому что мне было очень плохо. Только поэтому. Я тебя любила. Я клянусь, что безумно тебя любила. От этого мне было еще больнее.! — Наверное, хорошо, что не вышла, — произносит он после паузы. — Дыра внутри была бездонной, ты бы ее не заполнила.

Слова больно царапают, глаза наполняются слезами.

— Мне было только двадцать. — С трудом нахожу в себе силы и смотрю в его глаза.

В них нет ненависти. Лишь тепло.

— Я знаю.

— Я потом старалась. Так старалась… чтобы ты узнал, какой я стала. Взрослой, сильной. Училась, работала. Я стала совсем другой. Я так хотела, чтобы ты приехал и увидел. И ты приехал, но, Илья… пять лет!

— Ты умница. Я все знал, все видел.

— Пять лет! Гребаные пять лет! Это целая жизнь! Ты просто пропал! Я так тебя любила, так ждала! Но… это слишком долго. Я устала ждать.

— Я понимаю, — кивает он. — Сейчас все иначе. Мы оба другие люди.

— Зачем ты приехал? Только честно?

Он кладет руки на руль, поглаживает пальцами. Они сплошь в мелких шрамах. Слегка приподнимает брови.

— Так я зайду на кофе? — Поворачивает голову и вопросительно смотрит на меня.

— Илья, больше не говори мне, что это я тебя бросила. Не смей. Никогда на свете. Если бы ты только знал, как я тебя ждала, у тебя бы язык не повернулся.

— Ты могла бы приехать в любой день. Мой адрес не был секретом.

— Ты не звал.

— Ну и что?

— Вдруг ты бы не открыл мне дверь?

— Как ты мне тем летом?

Я выставляю ладонь, требуя, чтобы он замолчал. Предупреждающе качаю головой и выхожу из машины. Иду в подъезд, не оглядываясь. Мы были вместе не так долго, и за это время я ошибалась много раз, но он всегда угадывал, что у меня внутри. Откуда-то знал, что я чувствую, видел мою любовь. Насквозь меня видел. Он постоянно повторял, что я смогу все на свете! Что я хорошая, что у меня есть стержень. Что я настоящая принцесса. Он должен был простить мне тот день, когда я забрала свои вещи. И приехать за мной. Он должен был так сделать!

Мне было всего двадцать лет, я ни в чем не виновата!

Когда через десять минут выхожу гулять с Газировкой, «прадика» уже нет на прежнем месте. Мы бродим туда-сюда около часа — мне хочется подышать свежим воздухом, подумать. Потом я заваливаюсь в кровать и дрыхну до следующего утра. Просыпаюсь, только чтобы сходить в туалет, погулять с собакой или попить чаю.

Утром в воскресенье плачу. Едва просыпаюсь — и сразу навзрыд. Сжимаю заветный крестик, подношу его к губам. И плачу, плачу. Ну почему я послушала всех этих людей?

Почему не поговорила с мужем? Почему не дождалась его с допроса? Мне было так страшно!

Но… ему, наверное, тоже.

Я не знала, что друзья моего отца приезжали к его родителям. Но. Боже, я ни разу не спрашивала. Ничего не сделала, чтобы узнать!

Телефон снова вибрирует, я беру трубку и снимаю блокировку. Так, десять пропущенных и куча сообщений, практически все от Сережи. Остальные от друзей и родных — все, кто видел ролик, решили поздравить меня.

По первым двум эсэмэс от Сергея я понимаю, что парень раскаивается. Был слишком резок, несправедлив.

Нервы, нервы, нервы, вот и психанул. Выплеснул на меня, теперь жалеет.

Отправляю Сережу в бан. Давно я не посылала так людей, как вчера в его машине. От души высказалась! Даже если он меня обидел не специально, мой трехэтажный мат всегда будет стоять между нами. Я думала, за годы работы рядом с Верой совсем разучилась ругаться, но нет. Словарный запас на месте.

После прогулки долго отмываюсь под душем, потом иду на кухню, чтобы сварить кашу.

Внезапно Газировка, дремлющая под столом, срывается с места и несется в прихожую. Для нее это необычно, она даже Нине так не радуется! Следом раздается звонок в дверь. Я не ждала гостей, поэтому вздрагиваю от неожиданности. Неужели Сергей?

Мало ему эпитетов? Так я сейчас добавлю парочку. Иду открывать, мимоходом бросаю взгляд на Газзи, которая ведет себя все страннее! Лежит и поскуливает, смотрит на дверь жалобно. При этом отчаянно молотит хвостом. Кажется, ей даже больно — так стучит, бедная.

— Газзи, хорошая моя, кто же там?

Я делаю еще пару шагов. Крестик жжется.

Боже… Боже мой…

Глава 14

Полина

В ушах от напряжения бахает. Я затаила дыхание, иду.

Как в тумане иду, замок открываю, пальцы дрожат. На операциях — никогда. Даже когда арматуру вытаскивали позавчера, я была относительно спокойной. Сейчас же меня откровенно трясет. Широко распахиваю дверь.