Единственные - Ольга Вечная

Он пришел.

Стоит, смотрит. Глаза безумные, голодные. Поза напряженная.

Снова без приглашения пришел.

И никуда не уйдет, я это как-то сразу понимаю, поэтому делаю несколько шагов назад, приглашая. Илья заходит в квартиру.

Мой бывший муж. Моя единственная любовь. Впервые у меня в гостях.

Бедная Газировка не знает, что ей делать! То кидается к нему, то назад ко мне отступает, прячется за ногами. Снова к нему рвется. Вот и сердце мое так же, бедное. Мечется. Илья переводит глаза на Газзи и улыбается. Искренняя радость и восторг отражаются на его лице.

Если бы он вернулся раньше, я бы сказала: «Заходи, ты дома».

Раньше. Не спустя пять лет.

Сейчас я просто задыхаюсь. Губы дрожат. Смотрю, как он гладит Газировку, как треплет ее, при этом широко улыбается. Называет ее по-всякому, ласково. Газзи опасливо обнюхивает его руки, не понимая, как себя вести. То ластится, то к полу прижимается. Он нас обеих сбил с толку.

— Ты узнала меня! Обалдеть, Газзи, вот это да! Узнала! — Илья, кажется, и сам в приятном шоке.

Ну конечно, узнала! Мы ж с ней, как две дуры, только о нем и думали все эти годы.

Чужой. Уже чужой. Он в костюме, рубашке, туфлях — непривычно. За эти полтора месяца, что мы работаем вместе, я видела его в основном в хирургичке. А раньше он предпочитал джинсы и футболки.

Сейчас, видимо, не солидно.

Илья поднимает глаза и смотрит на меня, почему-то сразу на губы. Затем его взгляд ползет ниже, и он видит крестик, который болтается поверх домашней белой майки.

Мое дыхание становится глубже. Он смотрит на крестик, в мои глаза, снова на крестик.

Помимо майки на мне хлопковые удобные трусы и домашние шорты. Я босиком. Волосы еще пока влажные после душа, тело распаренное.

Я тоже изменилась. Лицо стало худее, скулы резче, а грудь и попа, напротив, округлее. Я теперь взрослая женщина, такой он меня не трогал.

Смотрю с немым вопросом в глазах: «Зачем ты пришел?»

А гул в ушах становится громче. Я просто смотрю на него и не знаю, что делать. Мир сливается в сплошную пелену.

Илья подходит, сразу обнимает и прижимает к себе. Крепко-крепко. Не давая сделать вдоха, до боли в ребрах. Как раньше.

Я всхлипываю.

— Давай попробуем? — говорит он мне на ухо.

Аж волоски дыбом.

— К тебе, Поля, приехал. Прогонишь?

Он имеет в виду возвращение в город или речь о сегодняшнем дне? Я ничего не понимаю!

— Уходи, пожалуйста! Не трогай меня. — Цепляюсь за его плечи, льну всем телом. Противоречу самой себе. — Пять лет. Ты с ума сошел! Поздно.

— Я знаю, — соглашается он. И крепче обнимает.

— Уходи.

— Сейчас уйду.

Сам дышит на мою кожу. На висок, на ухо. Губами водит. И целует. Много раз целует в щеку, в шею. Держит крепко. Туалетная вода у него теперь другая, незнакомая, но запах кожи тот же. Родной. Любимый.

Я обнимаю и целую его в ответ. Целую куда попадаю — в щеку, в нос, в подбородок. Мы лихорадочно целуем друг друга, куда выходит, пока наши губы не встречаются.

Приоткрываю рот и касаюсь языком его нижней губы. Касаюсь его языка, который через секунду оказывается у меня во рту. Для него это последняя капля. Терпение лопается.

Илья подхватывает меня под бедра, делает несколько шагов вперед и впечатывает в стену. Я обнимаю его ногами за талию и выгибаюсь, когда он наваливается на меня всем телом.

Целует. Жадно целует, глубоко, с языком. Поглощает каждым движением. Съест и перышек не оставит. С таким настроем ехал — я догадалась уже.

Трогаю его без остановки. Глажу шею, плечи, затылок. Ерошу короткий ежик волос. Я умираю под его напором и желанием. Умираю, пока целует, пока сжимает бедра. Задирает майку, наклоняется и обхватывает губами сосок, ведет языком, широко и влажно. Втягивает в себя.

Мое частое дыхание превращается в громкие стоны. Я прижимаю его голову к своей груди сильнее, просто не могу остановиться. Адреналиновое безумие.

Судорожно стягиваю с него пиджак и пытаюсь расстегнуть пуговицы на рубашке. Отчаянно трусь об него промежностью в ответ на многообещающие движения бедрами. Я едва не кончаю даже от этого скупого контакта, от его запаха, от того, как покусывает соски. Как сжимает мои ягодицы, вдавливая в себя. Если бы мы продолжили — мне бы хватило и этого.

Но планы у него другие. Илья отрывается от моего тела.

— Газзи, место, — говорит он растерянно.

Собака слушается и несется на кухню.

Илья ставит меня на пол, я тут же стягиваю шорты вместе с трусами. Подумаю о происходящем позже.

Сейчас не буду. Нет, нет. Сейчас я буду только трахаться.

Он расстегивает ремень, избавляется от брюк. И снова подхватывает меня на руки как какую-то пушинку! Направляет член и сразу, без церемоний, врывается в мое тело.

Я думала, мне станет легче. Что нестерпимый жар между ног можно будет укротить его вторжением. Ошиблась.

В тот момент, когда он толкается в меня, когда входит на полную длину, растягивает, мне становится просто невыносимо! Ощущения сводят с ума. Я бьюсь в его руках, шепчу что-то. Вцепляюсь в его лопатки и что есть мочи обнимаю ногами.

— Поля, Поля, Полечка, — его низкий тихий голос оглушает.

Илья начинает двигаться. Толчок, второй, третий…

С каждым разом мощнее. Приятнее. Ярче!

Напор, жажда, потребность! Каждое движение на грани, от каждого проникновения сердце разрывается.

Я влажная, готовая. Он это чувствует и дуреет. Мне так хочется… так сильно хочется.