О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь

Так, Серж Тиссерон в своей работе «Интимность, выставленная напоказ» (2001) вынужден переопределить пространство не внешними параметрами (длиной, выраженной в метрах), а параметрами внутренними (согласием каждого). Между пространством публичным (которое мы делим с множеством других людей) и пространством личным (которое мы делим только с избранными людьми) он определяет пространство интимное — «то, которое мы не делим ни с кем или делим только с очень близкими людьми… а также то, которое каждый из нас игнорирует сам по себе». Эта интимность — необходимая составная часть личности — принадлежит сфере частной. Но в нашем коммуникативном обществе ей необходимо общественное признание, которое Серж Тиссерон называет потребностью экстимности. Это «движение, которое толкает каждого человека на то, чтобы сделать достоянием общественности часть своей личной жизни, как физической, так и психической», может показаться парадоксальным. Наша интимность защищает то, что мы ощущаем как уязвимое: снятие с него покрова делает нас слабыми. Но когда мы предоставляем часть нашего интимного мира другим, это укрепляет нас, как если бы, совершая это действие, мы сами проникали на интимную территорию других. Итак, мы снова встретились с концепцией, напоминающей общественную стыдливость XVII–XVIII веков. Сфера интимности сегодня уже не соответствует личному пространству: она больше не защищена традиционным чувством стыдливости-стыда, которое возникает у людей, когда посторонний становится свидетелем этой интимности. «Стыдливости или, если хотите, неловкости — более слабого проявления чувства стыда — больше не существует». По мнению Тиссерона, эта потребность утверждать свою интимность перед большим количеством людей выражает наше сомнение в том, соответствует ли критериям нормальности наша собственная личность.

Психоаналитик Жерар Бонне в своей книге «Вызов стыдливости. Когда порнография становится способом просвещения молодежи в сексуальных вопросах» (2003) тоже отмечает потребность нашего общества в эксгибиционизме, которая выражается в предоставлении сведений и биографических данных о себе. Но предметом его анализа является в основном огромный рост количества порнографических изображений, особенно в рекламе. Если его рассуждения о влиянии порнографии на молодежь и выходят за рамки нашей темы, то его рассуждения о «страхе» нашей эпохи определенно имеют много общего с точкой зрения Тиссерона, согласно которой именно беспокойство по поводу нашей собственной нормальности побуждает нас к экстимности. Слово «страх» в работе Жерара Бонне прямо отсылает нас к книге Паскаля Киньяра «Секс и страх». В ней анализируется употребление в древнеримском обществе неприличного жеста — показа полового органа — в качестве средства, помогающего освободиться от страха. Согласно Жерару Бонне, страх современного общества основан на впечатлении, что мир стал неуправляемым. В этом смысле поворот в сторону сексуального наслаждения — к этому «острову всех удовольствий» — сродни фундаментализму, который пытается убежать от современной реальности, возвращаясь к ценностям предков.

Эксгибиционизм, также порожденный чувством беспокойства перед миром, все же отличается от экстимности, по Тиссерону. В отличие от последней, для эксгибиционизма необходимо чувство стыдливости, которое приходится преодолевать. Это не оскорбление, а «вызов стыдливости». Такой вызов является нормальной стадией развития индивида в переходном возрасте, особенно в подростковом, но он должен был бы исчезнуть в зрелом возрасте. Бонне задается вопросом: «Если в нашем обществе существует такой вызов в групповом масштабе, не переживает ли оно переходный период?» Опасность для общества, как и для молодого индивида, состоит в том, чтобы не остаться в таком состоянии вызова навсегда.

Я объединил эти три взгляда, потому что в каждом из них, со своей стороны, проанализирована узкая граница между невинностью и непристойностью — место, которое отведено стыдливости. Холл в 1966 году рассматривает нарушение этой границы как вторжение внешнего элемента в интимную сферу и изучает, как защищается объект этого вторжения. Бонне в 2003 году и Тиссерон в 2001 году, наоборот, рассматривают частичное нарушение этой границы со стороны объекта, который выставляет напоказ свою интимность, чтобы убедиться в собственной нормальности или освободиться от страха перед миром. Для них речь также идет об ответе на страх, вызванный внешней причиной. Но опасность в данном случае уже не связана с агрессией: непонятное чувство тревоги перед цивилизацией, которое человек ощущает постоянно, вызывает слепой ответ, как бутылка, брошенная в море. Интериоризация моральных норм, отказ от предопределенных правил поведения, возложение ответственности за определение границ приличия на индивида привели к смещению ориентиров. В результате прозрачности был потерян невидимый покров, который определял стыдливость.

Случаи нужды

В 1964 году мать Симоны де Бовуар сломала шейку бедра. Чтобы избежать анкилоза, массажистка каждое утро разрабатывала ее ноги. Задрав ночную рубашку, больная «с чувством безразличия демонстрировала свой дряблый морщинистый живот и облысевший лобок. “Я не испытываю больше никакой стыдливости”, — сказала она удивленно». Ее дочь, напротив, отводит взгляд, несмотря на то что она понимает ее правоту. «Такое легкое согласие» ее матери усиливает чувство отвращения перед нарушением табу. «Она отказывается от запретов, от правил, которые угнетали ее в течение всей жизни, и я одобряю это. Только это тело, превратившееся внезапно, с ее добровольного согласия, просто в плоть, почти ничем не отличается от оболочки», — пишет Симона де Бовуар в своей книге «Очень легкая смерть» (1964).

Различие между двумя видами стыдливости помогает понять суть этой сцены. Отказываясь от стыдливости-стыда, которая угнетала ее в течение всей жизни, мать отказывается и от стыдливости-уважения, благодаря которой она была «личностью». Тем самым она превращается лишь в «оболочку», в объект, над которым проводят манипуляции. Исключительное положение больного человека служило оправданием такого безразличия. Тем не менее Симона де Бовуар испытывает еще большую неловкость из-за того, что умом она одобряет такое поведение своей матери.

Принимая во внимание чувство комфорта пациента, медицинские работники все чаще задумываются над проблемой стыдливости. Действительно, насилие над ней может причинить душевное страдание, которое воспринимается людьми так же болезненно, как страдание физическое. Растущие требования к гигиене еще больше усугубляют эту проблему. Описать ощущения пациентов, используя лишь традиционные понятия стыдливости-стыда, женской стыдливости и исключений по медицинским показаниям уже невозможно. Все больше фактов свидетельствуют о появлении новых форм стыдливости. Действительно, во многих случаях речь идет о так называемой пассивной половой стыдливости: каким бы ни был пол пациента, он чувствует неловкость, когда за ним ухаживает мужчина. Несомненно, причина этого заключается в том, что на Западе существовала традиция, согласно которой подобную работу выполняли именно женщины. Поэтому в условиях, когда профессию сотрудника социальной помощи престарелым получают люди как мужского, так и женского пола, перед ними стоит важная задача устранить эту неловкость пациентов.

В Медицинском центре города