Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков

уносить и тайком выбрасывать куда подальше. В отелях содержимое мусорных корзин проверяется, на ватку с кровью, пустую ампулу или шприц сразу делают стойку и рапортуют в полицию. На этом многие попадались.

Сборная России в южнокорейском Дэгу выступила очень успешно, было завоевано 9 золотых медалей, второе место после сборной США с её 12 золотыми медалями. Однако ретроспективные дисквалификации за нарушения в биологическом паспорте унесли 6 золотых медалей из 9! Как я и предсказывал, были дисквалифицированы все три чёгинских победителя в ходьбе: Каниськина, Борчин, Бакулин. Правда, золотая медаль в ходьбе на 50 км перешла к серебряному призёру Денису Нижегородову, более того, он как-то выжил и при последующих перепроверках.

Нарушения в биологическом паспорте привели к потере золотых медалей Марии Савиновой (бег на 800 метров), Юлии Зариповой (бег на 3000 метров с препятствиями) и Татьяны Черновой (семиборье). Чернова получила пожизненную дисквалификацию, её первая положительная проба была обнаружена в Кёльне после реанализа проб с чемпионата мира в Берлине 2009 года. Наконец, чемпионка в метании копья Мария Абакумова попалась на Оралтуринаболе. В итоге с тремя золотыми медалями российская сборная откатилась на шестое место, пропустив вперёд Кению, Ямайку, Великобританию и Германию. Две нетронутые золотые медали сохранились у Анны Чичеровой в прыжках в высоту и у Татьяны Лысенко в метании молота.

10.6 Новый наезд ФСКН. — Шпиц Врангель и любовь к животным

Осенью на меня снова начались атаки со стороны ФСКН. Очередная «старая клуша» с полным набором подозрительных профессий: психиатр, нарколог, правовед — и, само собой, наставник молодёжи, — профессор Татьяна Валентиновна Клименко, доктор наук и автор разных книг, не видя меня, написала под диктовку ФСКН экспертное заключение о том, что результаты стационарной экспертизы в больнице имени Н. А. Алексеева (Кащенко) неверны; их выводы, видите ли, вызывают у неё какие-то вопросы, поэтому меня следует поместить на повторное стационарное обследование в Научный центр социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского. Это своего рода эксклюзивное место, где содержались Петро Григоренко, Андрей Чикатило, Юрий Буданов, генералы и серийные убийцы, поэты и диссиденты. Исторически это был флагман российской карательной психиатрии, так что неудивительно, что именно там Т. В. Клименко работала заведующей отделением.

Ссылаясь на мнение тов. Т. В. Клименко, ФСКН снова обратилась в Басманный суд, и снова мы проиграли дело. Никакой это был, конечно, не суд. Ребята из ФСКН заранее готовят решение суда, а потом в зале судебных заседаний с милыми улыбками сидят напротив, следят за мной и балдеют от наших усилий отбиться и что-то объяснить. Вот судья выходит, но через пять минут возвращается с распечатанным приговором, с таким плотным текстом на нескольких листах — его часа два надо набивать на компьютере! Но судья распечатал с флешки — и всё, готово: назначена повторная стационарная экспертиза в очередной психушке, самой престижной в России, в Институте имени Сербского — и снова на месяц. Басманный суд не принял никаких доводов и аргументов, что было проведено полноценное исследование, что три недели меня наблюдали, затем три психиатра меня полдня экзаменовали и единодушно вынесли диагноз, что у меня скрытая шизофрения, которая может обостряться в состоянии стресса. Стресс у меня обострился во время ночного допроса, когда я наговорил с три короба, лишь бы вырваться и улететь в Кёльн на семинар, затем снова случилось обострение, когда я всадил нож себе в сердце. Но ФСКН такой половинчатый диагноз не устраивал, им надо было окончательно решить, что со мной делать дальше. Если я здоров и отвечаю за свои слова, то они тогда доведут до суда моё уголовное дело и меня на пару лет посадят. Если я больной и невменяемый, то буду лечиться и сидеть дома, так что в любом случае директором государственного предприятия федерального значения (ФГУП) мне не быть.

Стало понятно, что снова подавать апелляцию в Мосгорсуд бессмысленно, это пустая трата времени и сил, пора придумать что-нибудь ещё. В решении Басманного суда не были указаны сроки проведения экспертизы, они флешку воткнули и распечатали не глядя. И мы решили методично тянуть время. Два месяца прошли спокойно, но в середине ноября мой следователь по особо важным делам, полковник, взвился и потребовал, чтобы я немедленно лёг на экспертизу после ноябрьских праздников в соответствии с решением суда. Даже пригрозил группу за мной выслать, оформить задержание и в наручниках привезти в Институт Сербского. Но оказалось, что прямо с улицы и в наручниках никого в Институт Сербского на обследование не кладут! Для этого надо заранее сдать анализы по списку и дождаться результатов, это займёт недели две, не меньше, и только потом можно ложиться. Но и это не всё: койки постоянно заняты, занимайте очередь. В Институт Сербского направляются убийцы, насильники и извращенцы со всей России, очередь большая, может, на месяц, а может, и больше. Стала ясна причина вспышки активности следователя: оказывается, после ноябрьских праздников очередь рассосалась и меня можно было бы положить принудительно, если бы все анализы были сделаны.

Далее не составило труда догадаться, что атака может повториться после новогодних каникул, происки ФСКН нельзя недооценивать, они способны на всё, могут даже койку мне заранее забронировать в Институте Сербского. Чтобы обезопаситься, сразу после новогодних каникул я лёг в кардиологический санаторий, точнее, я переночевал там всего два или три раза, но формально я находился на обследовании, связи со мной не было, держать в палате мобильный телефон нельзя, отстаньте от меня все, мне плохо, я лечусь.

Какой ужасный и страшный был этот 2011 год! Я забыл, как улыбаются или смеются, казалось, атрофировались мышцы лица, ответственные за положительные эмоции, радость и смех. Каждодневной радостью и просто отдушиной для меня стал мой померанцевый шпиц по кличке Врангель — дети выбрали ему такое имя; но я не удивился, ведь Джордж Оруэлл назвал свою собаку Марксом. Собак у меня побывало много, но шпиц — это невероятная собака, по уму и характеру с ней не сравнится никакая другая порода. Почему эта мелкая собака имела на меня, особенно на моё настроение, такое огромное влияние? У меня жена, дети, коллеги по работе — с ними у меня общность интересов, калейдоскопический спектр отношений и постоянных проблем. Но у нас с моим любимым Врангелем ничего такого нет вообще.

Но была какая-то узкая щель — и это полное отрицание горизонта человеческих отношений — и он через неё пронзал меня в самое нутро, вглубь, из-за чего