Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Кстати, по поводу Яковлева. Многие исследователи до сих пор убеждены, что в 60‐х годах Яковлев состоял в клане Шелепина и именно поэтому его в начале 1973 года убрали из аппарата ЦК, хотя на Старой площади это удаление было подано как наказание за ошибочную статью «Против антиисторизма». Однако Сергей Кургинян в нашей беседе в июне 2022 года настаивал на другом: Яковлев был прежде всего человеком Суслова. Если это так, он был глазами и ушами Суслова в команде Шелепина. Другими словами, Яковлев оказался как бы двойным агентом. Тогда почему Суслов за него не вступился в начале 1973 года? Возможно, тогда ещё не пришло время раскрывать все карты. Факт: Суслов не позволил задвинуть Яковлева куда-то на периферию, как это планировалось некоторыми функционерами. Он пробил назначение Яковлева послом в довольно важную для нас страну – в Канаду – и потом не раз защищал его от нападок председателя КГБ Андропова.

Ни Бовин, ни Куницын уговорам не поддались. Неплохо зная людей Шелепина, они не верили, что за ними могло быть будущее. Шелепинцы пытались завербовать в свои ряды не только аппаратчиков среднего звена. Они обхаживали и фигуры покрупней, в частности Анастаса Микояна, о чем он сам впоследствии поведал в книге «Так было».

Люди Шелепина, уверенные в своей победе, вели себя крайне неаккуратно. Многие их шаги стали известны новому заведующему общим отделом ЦК Константину Черненко. Он, естественно, обо всём подробно проинформировал Брежнева. Разгневавшись, генсек дал указание разработать меры по нейтрализации Шелепина и всей его команды. Перед Черненко и новым главным партийным кадровиком Капитоновым была поставлена задача выдавить связанных с Шелепиным функционеров не только из аппарата ЦК, но и из всех министерств, ведомств и ведущих органов печати.

Из записей М.А. Суслова об А.Н. Яковлеве на Секретариате ЦК КПСС. 1973 г. [РГАНИ]

Тем не менее затеянная генсеком чистка рикошетом ударила и по Суслову. Ведь что получилось? После прихода Брежнева к власти он столько потратил сил, чтобы добиться воссоздания отдела информации ЦК, а генсек через пару лет приказал эту структуру упразднить. Но она ведь была крайне необходима для усиления внешнеполитической пропаганды. К тому же этот отдел возглавил неслучайный человек – Дмитрий Шевлягин, который понимал Суслова с полуслова. Но Брежнев посчитал, что в этом отделе собралось чересчур много людей, которые по прошлой работе были связаны с Шелепиным.

Периодически у Брежнева возникали сомнения и в лояльности Суслова. Не случайно он время от времени устраивал ему разного рода проверки с одной лишь целью: выяснить, появились ли у того амбиции стать партийным вождём.

Одну из таких проверок Брежнев организовал 10 ноября 1966 года. После обсуждения на заседании Политбюро плановых вопросов, он неожиданно для всех присутствовавших обратился к проблемам идеологии. Генсек заявил, что партаппарат мало сделал в сфере кино, литературы и искусства. Он обрушился на писателей, занявшихся под благовидными предлогами развенчанием славного прошлого страны. В частности, досталось Константину Симонову за его дневник «Сто дней войны», который, по мнению Брежнева, заводил народ в какие-то дебри. Заодно генсек высказал непонимание, почему до сих пор не появился учебник по истории партии.

Материалы М.А. Суслова к встрече с дочерью Сталина Светланой Аллилуевой. 1966 г. [РГАНИ]

Брежневу тут же подыграл Демичев, которому полтора года назад было поручено вместо Ильичёва вести вопросы пропаганды, культуры и науки. Он прошёлся и по писателям, которые, по его подсчётам, образовали три враждебные группы, и по журналам, обругав «Новый мир», и по кино, предложив срочно уволить председателя Госкино Романова. Но генсек его одёрнул. «Я, – подчеркнул Брежнев, – никого в личном плане не критиковал».

Некоторые члены Политбюро после этой ремарки растерялись. Они так и не поняли, ради чего Брежнев завёл разговор об идеологии. Взявший после Демичева слово Суслов признался: «Я не подготовлен к подробному разбору во всех аспектах состояния идеологической работы». Неподготовленными оказались к такому разговору также Андропов, Шелепин, Кириленко, другие члены высшего руководства.

И чего добился Брежнев своим экспромтом? А вот чего. Ему важно было нащупать слабые места у других руководителей страны и перед всем Политбюро выставить того же Суслова в не совсем приглядном виде. Он как бы говорил: видите, человек метит на вторую роль в партии, а не знаком даже с нынешним состоянием идеологической работы. И ведь Суслов стерпел все упрёки и намёки, не стал возражать и чего-то добиваться. Он продемонстрировал полную послушность Брежневу, что и требовалось генсеку, ибо он исподволь готовил новую кадровую революцию, а без послушных аппаратчиков высокого ранга её провести было невозможно.

Решающие шаги Брежнев предпринял весной 1967 года. Сначала он удалил из КГБ близкого Шелепину Семичастного. А помог ему в этом как раз Суслов, что потом отметил в своих мемуарах и сам пострадавший. Потом из Московского горкома партии был убран Егорычев. Кстати, и тут не обошлось без Суслова, который провёл в Московском горкоме пленум по замене Егорычева на Гришина. А уже осенью генсек поставил точку и в судьбе Шелепина, сплавив опасного конкурента в ничего не решавшие профсоюзы.

После этого вторую и третью позиции в руководстве партии стали делить между собой Суслов и Кириленко. Они поочерёдно начали вести заседания Секретариата ЦК, а иногда даже и Политбюро. Однако Брежнев вновь приоритет никому отдавал не стал.

Безусловно, партия, да и вся страна многое бы выиграла, если бы два секретаря ЦК в середине 60‐х годов объединились и образовали крепкий тандем. Но слишком разными оказались эти люди. Жизнь давно уже научила Суслова умерять свои амбиции и публично не лезть на рожон. У него хватало ума в каких-то случаях уходить в тень. А вот Кириленко был совсем другим. Ему очень часто хотелось подчеркнуть свою значимость.

В постсоветское время многие бывшие влиятельные партаппаратчики, а вслед за ними и иные историки стали выставлять Кириленко в роли этакого дурачка, ни черта не смыслившего в политике и экономике и приведшего нашу промышленность к пропасти. Но Кириленко таковым отнюдь не был. Пусть ему не хватало теоретических знаний, в экономике и в особенностях управления промышленностью он неплохо разбирался. У него имелся авторитет в оборонке. Он не был чужаком для армии и, в частности, для влиятельных генеральских кругов. Ему в плюс ставилось также знание специфики разных регионов страны. Он успел поработать на Украине и Урале, а с