Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

сугубо личной и даже утилитарной — МакКоллум хотел инвестировать некоторую сумму в акции на фондовом рынке. Упомянутый офис был арендован инвестиционной компанией, одним из директоров которой являлся… Ричардсон Пратт, тот самый человек, что сразу после исчезновения Элис озаботился подготовкой наличных денег для передачи их похитителям. В то время как МакКоллум консультировался с одним из брокеров, Ричардсон сидел на своём рабочем месте и разговаривал по телефону с женой. Между ним и журналистом находилась стеклянная стена, не доходившая до потолка. Пратт не кричал, но говорил достаточно громко для того, чтобы МакКоллум, державший ушки «топориком», насторожился. То, что он услышал за несколько минут подслушивания, хватило ему на сенсационную статью.

Что тут сказать, именно так и должно выглядеть мастерство журналиста!

Разглашение информации об анонимных письмах Эрл Коннелли решил использовать в качестве благовидного предлога для выхода из оперативной игры. Для этого он решил представить дело так, будто таинственная «Мэри» обижена имевшей место утечкой в прессу и винит в этом Анну Куприянову. Хотя к середине сентября инспектор уже не испытывал иллюзий относительно способности Парсонса вступить в конфликт с Куприяновой, тем не менее имело смысл забить лишний клинышек в возможную трещину… Кто знает, быть может, через некоторое время отношения любовников изменятся, и вот тогда Уилльям припомнит Анне невысказанные прежде подозрения и претензии!

И поэтому 16 сентября в «Лонг медоу» пришло очередное письмо, надписанное нетвёрдой женской рукой. Послание, исполненное зелёными чернилами, адресовалось Уилльяму Парсонсу, что легко объяснимо — таинственная «Мэри» не могла знать того, что муж Элис Парсонс уже несколько недель не живёт не ферме.

Самый важный посыл этого письма был сформулирован всего в двух значимых предложениях, замаскированных демагогическими причитаниями. Мэри писала: «Я хотела довериться вам и помочь. Однако госпожа Куприянова по какой-то причине в это же самое время вопреки моему желанию передала [приватную] информацию сотрудникам полиции и в газеты.»[15]

По знакомому уже сценарию Коннелли прибыл на ферму, прочитал письмо, взял его и отправился в офис Бенджамина Шивертса, куда должны были прибыть Куприянова и Парсонс, уведомлённые о получении очередного сообщения. Там инспектор прочёл письмо вслух и заявил, что, по его мнению, эта женщина крайне неуравновешенна и живёт в мире странных иллюзий. После чего добавил, что «Мэри» винит Анну Куприянову в передаче информации прессе и, судя по всему, более на связь не выйдет.

Адвокаты и сам Парсонс как будто бы согласились с инспектором, а вот Куприянова неожиданно возразила. Она сказала, что смотрит на «Мэри» другими глазами, нежели мужчины, ей кажется, что эта женщина очень умна и попросту играет. И это письмо отнюдь не последнее — «Мэри» о себе ещё напомнит.

У инспектора Коннелли сложилось впечатление, будто Анна Куприянова, выражаясь современным сленгом, попросту его троллила. Она ясно дала понять, что не верит в неадекватную женщину, вот только догадывалась ли она, что в ту минуту таинственная «Мэри» сидела перед ней по другую сторону стола? Коннелли не знал этого в точности, но в своём вечернем докладе Гуверу заявил, что считает затею с отправлением анонимных писем исчерпавшей себя и на данном этапе не видит смысла в продолжении этой оперативной игры. Он полностью отдавал инициативу подозреваемым и ставил парочку любовников перед крайне болезненной дилеммой — либо они продолжают скрывать место нахождения трупа Элис и ждут её наследства много лет, либо Анна Куприянова, действуя от имени таинственной «Мэри», воспользуется возможностью указать это место. И после обнаружения останков наследственное дело будет возбуждено немедленно…

На следующий день — 17 сентября 1937 года — Айзек Леви, адвокат Уильяма Парсонса, проинформировал инспектора Коннелли о намерении его клиента «приблизительно через 3 дня» выпустить некий пресс-релиз. По словам адвоката, это будет обращение к похитителям Элис, призывающее сообщить место сокрытия её тела. Адвокат не спрашивал мнение инспектора об этой затее — он лишь проинформировал его — а потому Коннелли не сказал ни слова о бессмысленности задуманной акции. Казалось очевидным, что Парсонс решил устроить небольшую медийную акцию с целью напомнить о себе и постараться повлиять на общественное мнение, которое к тому времени воспринимало как его самого, так и Анну Куприянову с осуждающим недоверием.

18 сентября 1937 года Фрэнк МакДонелл, младший брат Элис Парсонс, позвонил инспектору Коннелли по вопросу во всех отношениях чувствительному и весьма важному. Фрэнк сообщил о том, что Парсонс намеревался продать «Лонг медоу» и даже занялся поиском покупателя, но Бесси Уилльямс пригрозила ему расторгнуть сделку через суд, если Уилльям не урегулирует вопрос своей задолженности по кредиту, выданному в своё время Тимоти Уилльямсом. Сейчас получателем долга является Бесси, величина задолженности Парсонса немногим превышает 6 тыс.$. Парсонс не в силах погасить этот долг, при этом он не хочет жить на ферме, на которой запрещено появляться Куприяновой. Не зная, что предпринять, Уилльям поинтересовался у Беси: каким она видит исход ситуации, связанной с наследованием фермы? Бесси Уилльямс объяснила ему, что ферма не может быть продана до того момента, пока Элис Парсонс не будет юридически признана умершей, всё это время ферма должна находиться под управлением компетентного доверительного управляющего, который позаботится о поддержании в надлежащем состоянии её основных фондов и даже сможет заработать некоторую прибыль. Уилльям Парсонс, обдумав услышанное, согласился подписать с Бесси Уилльямс соответствующее соглашение. В настоящее время найдена юридическая фирма, которая готовит такое соглашение, возможно, эта же фирма подберёт и управляющего.

Это была очень хорошая информация. Из неё следовало, что Уилльям Парсонс не получит сколько-нибудь заметных денежных средств ни в ближайшее время, ни в среднесрочной перспективе.

В тот же день 18 сентября пришло ещё одно в высшей степени хорошее сообщение. С Коннелли связался по телефону Ричардсон Пратт, тот самый человек, что был женат на сестре Уилльяма Парсонса и в своё время готовил наличные деньги для передачи похитителям. Он рассказал, что по их общему с женой Лорой мнению, к исчезновению Элис каким-то образом причастна Анна Куприянова. Лору очень беспокоит связь брата с этой женщиной — эти отношения напрямую угрожают безопасности Уилльяма. Обдумав как следует ситуацию, Ричардсон и его жена разработали план, способный, по их мнению, разорвать отношения между Уилльямом и Анной. Лора предложила Уилльяму отправиться в гости к их брату Оливеру, проживавшему в городке Карпинтерия (Carpinteria) в Калифорнии. Поездка была задумана по весьма необычному маршруту — сначала Уилльям и Лора поездом едут в Чикаго, там они пересаживаются в «додж» Уилльяма и далее следуют в Калифорнию в автомашине. Перевозка «доджа» от Лонг-Айленда до Чикаго произойдёт на пароме. Все расходы на это необычное путешествие, довольно продолжительное, и притом обещавшее массу впечатлений, Лора принимала на себя.

В силу очевидных причин в этом путешествии Анна Куприянова не могла