Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

Надев перчатки, Коннелли на глазах владельца дома вскрыл конверт и извлёк из него два листа бумаги. На одном был короткий текст, составленный из вырезанных букв и слов, а в другой оказался завёрнут какой-то небольшой предмет. Текст гласил: «Извините за задержку. Элис умерла от пневмонии. Брат ответственен за это похищение. Тело уничтожено полностью.» («Sorry delay. Alice Died pneumonia. Brother responsible kidnaped. Body destroyed complete.») Джон Парсонс, услыхав содержание письма, испуганно запричитал — его повергло в панику то обстоятельство, что похитители Элис каким-то образом узнали его адрес, не указанный в адресной книге. Коннелли успокоил малодушного джентльмена, объяснив, что осведомлённость преступников хорошо объяснима — адрес родного брата мужа им сообщила сама же Элис после того, как похитители поинтересовались у неё возможностью передачи сообщений через родственников.

Развернув второй лист бумаги, Коннелли показал Джону Парсонсу небольшую золотую булавку с перламутровой накладкой, на которой крепились четыре сапфира синего цвета и четыре жемчужины. Инспектор поинтересовался: узнаёт ли Джон этот предмет? Последний затруднился с ответом. Тогда Коннелли задумчиво сообщил ему, что покажет булавку его брату и Анне Куприяновой, возможно, они помогут с опознанием.

В общем, пока инспектор добирался на своей автомашине из Бэй-сайда в Стоуни-Брук, Джон Парсонс уже звонил в «Лонг медоу» и, давясь слюной, рассказывал брату о письме, составленном из вырезанных газетных букв, и украшении в виде золотой веточки с сапфирами и жемчугом.

По прибытии в «Лонг медоу» инспектор показал присланную вещицу находившимся там Уилльяму Парсонсу, его родной сестре Молли и Бесси Уилльямс. Парсонс сразу же опознал украшение как принадлежавшее пропавшей жене, но Молли и Бесси с опознанием затруднились. Посмотрев на их реакцию, заколебался и Парсонс, моментально утративший свою уверенность и отказавшийся от собственных слов, сказанных минутой ранее. Малодушие Уилльяма в очередной раз поразило Коннелли, хотя тому уже следовало бы привыкнуть к полной бесхребетности этого человека.

Одна из многих газетных публикаций, посвящённых ходу расследования исчезновения Элис Парсонс. Иллюстрации слева направо: пропавшая без вести Элис Парсонс; Леона Ньютон, видевшая её за рулём «доджа» в середине дня 9 июня; сын Анны Куприяновой Рой. На протяжении июля и августа 1937 года американские газеты продолжали публиковать материалы, связанные с таинственной историей исчезновения домохозяйки на Лонг-Айленде, хотя частота таких публикаций в силу понятных причин постепенно уменьшалась.

Коннелли откланялся, пообещав предъявить это же украшение для опознания Анне Куприяновой.

Приехав в здание управления ФБР в Нью-Йорке, инспектор отправился в криминалистическую лабораторию и попросил положить под ультрафиолетовую лампу оба листа бумаги, полученные по почте Джоном Парсонсом. На обоих ярко-белым светом вспыхнуло слово «Murine» — это означало, что булавку с сапфирами и жемчугом от имени несуществующей похитительницы «Мэри» отправила Анна Куприянова. В ту минуту инспектор, наверное, испытал сильное чувство удовлетворения — он понял, что Куприянова не разгадала его игру и подвоха не почувствовала, а стало быть, её можно подтолкнуть к тому, чтобы она от имени «Мэри» указала место сокрытия трупа Элис. Это была сверхзадача — как только будет обнаружен труп, на руках Куприяновой можно будет защёлкивать наручники.

«Прослушка» 17-го числа перехватила телефонный разговор Уилльяма Парсонса и Анны. Первый рассказывал о появлении Коннелли в «Лонг медоу» и украшении, которое тот показал. Анна изумлялась и постоянно переспрашивала, в конце концов, она предложила прервать телефонный разговор и поговорить очно — для этого им надлежало встретиться в доме Джона Парсонса. И она действительно отправилась в Бэй-сайд. Её поведение казалось довольно натуральным и удивление искренним, если не знать, что письмо с украшением послала она же сама, то заподозрить её в этом было решительно невозможно.

Встреча инспектора с Куприяновой произошла на следующий день — 18 августа — в кабинете адвоката Бена Шивертса в офисе последнего. Анна сразу же опознала вещицу, сообщив уникальные детали, однозначно доказывавшие её принадлежность Элис Парсонс. Речь шла о ремонте украшения после того, как оно по ошибке попало в стиральную машину. После этой стирки одна из жемчужин выпала и в ходе последующего ремонта была закреплена на прежнем месте не только путём обжима «лепестками» из золотой фольги, но и капелькой универсального клея. Перевернув украшение, Коннелли действительно увидел следы клея под одной из жемчужин. Кроме того, Куприянова сообщила, что предъявленное ей украшение являлось частью гарнитура из трёх вещей, практически идентичных, но имевших разные размеры. «Веточка», присланная анонимом, являлась самой крупной из них.

Это был хороший результат, означавший, что Куприянова забрала кое-какие украшения исчезнувшей женщины и может присылать их от имени похитителей в последующем. Кроме того, подобное присвоение ценностей образовывало состав уголовного преступления, хотя именно этот аспект в те дни и недели не имел особого значения.

Что последовало далее? Анна Куприянова в «Лонг медоу» так и не появилась. Она осталась жить в меблированных комнатах в доме № 35 по бульвару Парсонс (Parsons boulevard) в районе Флашинг (Flushing) в Квинси, куда Уилльям поселил её после эвакуации из дома баронессы де Гессер. Сотрудники ФБР разместили в соседнем номере пункт прослушивания, микрофоны были смонтированы как внутри помещения, занятого Анной, так и у двери, благодаря чему можно было слышать разговоры, которые велись в коридоре во время открывания и запирания замка. Во второй половине июля Уилльям приезжал на бульвар Парсонс практически ежедневно, он проводил много времени в обществе Анны, но на ночь возвращался на ферму. В период с 20 по 30 августа Бюро записало и проанализировало более 60-ти часов разговоров любовников. Разумеется, основной массив зафиксированной информации касался вопросов рутинно-бытовых и интереса для расследования не представлял, однако кое-какие высказывания внимание сотрудников Бюро всё же привлекли и попали в резюмирующую справку.

Так, например, не остался без внимания любопытный монолог Уилльяма Парсонса, заявившего Анне, что исчезновение жены стало для него точкой отсчёта «эпохи счастья». Рассуждая о том, что его связь с Куприяновой длится уже шесть лет [напомним, Анна появилась в «Лонг медоу» в начале весны 1931 года], Парсонс не без патетики восклицал, что не существует препон для того, чтобы и следующие шесть лет они провели вместе. Принимая во внимание трагическую, без сомнения, судьбу Элис, нельзя не признать исключительный цинизм подобных рассуждений о собственном счастье.

Во время другого разговора, связанного с обсуждением судебной практики юридического признания умершими людей только после 7-летнего периода их безвестного отсутствия, Парсонс заявил, что ему незачем ждать так долго. Он несколько раз в разных контекстах повторял, что имеет намерение бракосочетаться с Анной в течение ближайшего года.

Наконец, внимание занятых «прослушкой» сотрудников привлекли рассуждения Уилльяма Парсонса о планах на будущее. Он несколько раз заявлял о намерении покинуть Соединённые Штаты и отправиться вместе с Анной и Роем в Европу, где их