Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

содержалась просьба немедленно связаться с Уилльямом Парсонсом или Анной Куприяновой. Инспектор знал, что последние систематически просматривают объявления в газетах, и надеялся на то, что им на глаза попадутся объявления с упоминанием их собственных фамилий. Возможно, они захотят обсудить происходящее, и такое обсуждение позволит получить ценную информацию.

Последняя неделя июля оказалась для любовной парочки довольно нервной. Анонимные письма явно подпитывали подозрительность Уилльяма Парсонса, сомневавшегося в искренности Анны, но, помимо них, источником его раздражения стали мысли о гостинице, в которой Куприянову преследуют назойливые женихи. Разумеется, никаких женихов не существовало, вот только Парсонсу эта очевидная мысль в голову не приходила. Он озаботился поисками «спокойного гнёздышка», благо деньги у него пока что имелись [сестра Лора выдала братику весьма щедрый кредит, решив на время его материальные проблемы]. Используя свои знакомства в иммигрантской среде, Анна Куприянова отыскала пожилую домовладелицу некую баронессу де Гессер (de Gasser), бежавшую из Советской России почти два десятилетия назад. Баронесса владела домом в Фармингдейле, городке на острове Лонг-Айленд, и была готова сдать несколько комнат благородной даме схожей с ней непростой судьбы.

В последних числах июля Куприянова перебралась на жительство к баронессе. Сотрудники ФБР быстро организовали «прослушку» дома и выяснили, что Анна не сообщила домовладелице о своей причастности к истории исчезновения Элис Парсонс. Баронесса об этом деле, разумеется, знала и газеты читала, но не подозревала, что заехавшая к ней на жительство Анна Купер — это та самая Анна Куприянова, о которой было столько публикаций месяцем ранее. Другим интересным моментом стало то, что Уилльям Парсонс при знакомстве с де Гессер представился братом Анны, однако в течение нескольких последующих дней его поведение вызвало определённые подозрения баронессы. Парсонс приезжал к Анне поутру, увозил её куда-то, затем парочка возвращалась и засиживалась до поздней ночи. Судя по всему, де Гессер являлась дамой чопорной и строгой, а потому неудивительно, что её возмутило поведение любовников, превративших её резиденцию в дом свиданий.

Баронесса по крайней мере дважды попыталась поговорить с Куприяновой по-хорошему и вразумить её, однако та каждый раз энергично осаживала де Гессер. В этой связи заслуживает быть упомянутой отмеченная сотрудниками ФБР, осуществлявшими «прослушку» дома, склонность Куприяновой отрицать несомненные факты и лгать даже в тех случаях, когда её ложь совершенно очевидна окружающим. Она продолжала настаивать на том, что Уильям — её брат, даже после того, как де Гессер прямо сказала о своей осведомлённости об истинном характере отношений любовников.

То, что между Куприяновой и де Гессер уже в первые дни августа 1937 года начались размолвки, означало скорое переселение Анны. Это было не очень хорошо для Коннелли, поскольку дом де Гессер представлялся объектом весьма удобным для оперативной работы — там Куприянова чувствовала себя совершенно спокойно и «прослушки» не опасалась, при этом технические специалисты Бюро безо всяких затруднений проникали в дом, не возбуждая никаких подозрений баронессы.

7 августа 1937 года нью-йоркское управление ФБР получило ещё одно анонимное послание, подписанное «Полом Джонсом». Текст его был напечатан на пишущей машинке заглавными буквами, таким же точно образом были выполнены надписи на конверте. Письмо было отправлено из города Сейлема, штат Нью-Джерси. Автор послания сообщал, что Элис Парсонс заболела и умерла, её тело скрыто, дабы исключить разоблачение как самого «Пола Джонса», так и его помощников. Значительную часть письма его автор посвятил изложению поведения собственной сестры, которая без его ведома связалась с «русской женщиной» — то бишь Куприяновой — и сообщила ей много лишнего, в том числе и место сокрытия трупа. «Пол Джонс» оправдывал свою сестру и подчёркивал, что она действовала не добровольно — это он втянул её в преступление, о чём сейчас и сожалеет. Своё послание автор заканчивал пафосным заявлением, утверждая, будто его главная цель — защитить сестру.

Как без труда догадается каждый проницательный читатель, это письмо также было подготовлено и отправлено Коннелли, но об этом в то время не знал никто, за исключением буквально пяти-шести человек из числа руководящего состава ФБР и технических специалистов, готовивших послание. Оно завершало оперативную комбинацию, которую можно условно назвать «цикл писем, провоцирующих раскол и побуждающих к искренности». Поскольку логика действий инспектора не всем читателям может быть понятна, скажем несколько слов о том, почему Коннелли действовал так, как действовал, и какой результат рассчитывал получить.

Итак, Коннелли исходил из того, что в ночь на 9 июня в «Лонг медоу» произошёл некий инцидент, обусловивший последующую трагедию, но отнюдь её не предопределивший. По-видимому, Элис застала мужа в момент интимной близости с любовницей, может быть, произошло нечто иное, но в результате инцидента в отношении Элис было применено физическое насилие, и для её успокоения использовался хлороформ. Нельзя было исключать того, что на насилие решилась сама Элис, а Куприянова и Парсонс оказались вынуждены защищаться — такие детали на самом деле принципиального значения не имели. Усыплённая хлороформом Элис оставалась всё время в доме, и Уилльяма в Нью-Йорк проводила Анна. Вернувшись с вокзала, она убила Элис и во второй половине дня вывезла тело в неизвестное место. Парсонс об этом ничего не знал. Вечером 9 июня он возвратился из Нью-Йорка и, узнав от Куприяновой об исчезновении жены, испытал шок. Случившееся застало его врасплох — именно этим объясняются его несогласованные с Анной Куприяновой ответы полиции. Парсонс не сразу понял, что именно произошло с его женой, но когда понял, то принял решение покрывать свою любовницу, считая такую стратегию оптимальной для себя. Однако он действительно не знал, как именно Куприянова избавилась от трупа и где тот находится. Анна же, считая своего любовника «слабым звеном», готовым уступить давлению в ходе допроса, самые важные детали ему не сообщала. Это неведение провоцировало недоверие Парсонса. Можно сказать, что любовники действовали заодно, но у каждого имелись свои претензии к другому и недоверие, обусловленное неполной искренностью. Коннелли считал, что это недоверие следует всячески разжигать, подталкивая Парсонса к принципиальному объяснению с любовницей. В ходе такого объяснения Куприянова будет вынуждена внести ясность в судьбу тела пропавшей женщины. ФБР, записав объяснение любовников, получит возможность отыскать труп, официально признать Элис Парсонс умершей, точнее, убитой, и тем самым запустить механизм официального преследования подозреваемых.

Исходя из описанной версии событий, Коннелли организовал пересылку первого письма «Пола Джонса». О получении этого сообщения и его содержании он уведомил Уилльяма Парсонса. Последний должен был встревожиться, поскольку «письмо похитителя» подпитывало его недоверие любым объяснениям Анны. Что бы она ни сказала о событиях на ферме после отъезда Уилльяма в Нью-Йорк, он теперь мог поставить это под сомнение, сославшись на письмо «Пола Джонса». Куприянова, прекрасно понимавшая, что никакого «Пола Джонса» не существует и полученное письмо является мистификацией, должна была успокоить Уилльяма Парсонса,