Святые и Убийцы - Фэя Моран

– Наверняка, он проводит не так много времени вдали от своих детей. У нас совсем мало шансов проскочить, при этом не показываясь детёнышам.

– И куда мы пойдём, если проскочим?

– Уберёмся подальше от них для начала.

Сомнительный план. Вылезти из одного места для того, чтобы просто спрятаться в другом. Есть только один смысл всего этого – мы проживём чуточку дольше. А может и наоборот: приблизимся к смерти скорее.

Земля снова задрожала. Сирд собирается взлетать. Её детёныши пищат что-то вслед его рёву, и я теряюсь от вызванных этими звуками мыслей. Удивительно, что эти, казалось бы, милые создания могут нанести нам смертельный вред.

У меня совсем мало времени прежде чем луна снова скроется в небе или её потушат мрачные облака, явно настроенные против меня.

– Мы не можем ждать, – говорю я в тишине. – Надо выбираться.

Керан выпускает грустный смешок.

– Мне нравится видеть тебя снова преисполненной уверенностью, прелесть. Я так люблю это в тебе.

И снова эти мотыльки.

– Хватит меня отвлекать, – прошу я.

– Но я так рад, что ты осталась со мной.

Снова стараюсь не думать о том, что он спас мне жизнь, вдохнув в мои лёгкие воздуха. Коснулся моих губ, хотя я этого совершенно не ощущала в тот момент.

– Она улетела, – произношу я. – Вот наш шанс.

– Ты в состоянии бежать?

– Я очень постараюсь.

– Нет, так дело не пойдёт. У нас нет шанса на промах. Ни у тебя, ни у меня не припасены дополнительные жизни. Умрём – так умрём с концами.

Неутешительно.

Я перевожу взгляд на выход из пещеры. Внутри от страха всё сжимается, когда я слышу эти звуки, а затем вижу блеклые тени и шевелящиеся очертания.

О ад-Дарр!

Я резко прикрываю Керану рот, заставив его удивлённо вытаращить глаза, и бросаюсь к боковой стене, прижимаясь к ней спиной и нечаянно задев ногой острый конец высокого камня рядом. Благо, Керан не задаёт никаких вопросов, не заговаривает, ясно понимая, что всё это я проделала не зря.

Они чуют нас…

Малыши-сирды чуют человека.

Наверняка, у них феноменальный нюх, такой острый, что не упустит никаких запахов. Однако мне непонятно, почему их мать нас не нашла. Она должна была прочувствовать запах гораздо сильнее детёнышей и…

В ужасе расширив глаза, я опускаю голову и вижу, что нога у меня кровоточит. В попытке резко отгородить Керана я получила несильную царапину. Виной тому, наверное, камень, который я задела ногой.

Они теперь остро почуют кровь…

А если её почуют эти детёныши, её с лёгкостью почувствует и взрослая особь.

Керан понимает, что происходит, мгновенно. Убрав мою руку со своего рта, он совершенно бесшумно выступает вперёд, заводя меня за свою спину. Практически прикрывает собой.

А тени всё приближаются, забавные горловые и пищащие звуки маленьких сирдов становятся всё чётче и яснее. Я вижу, как Керан вынимает своё лезвие и сильно сжимает его в руке, готовый в любой момент атаковать или защищаться.

Но этого нельзя делать ни в коем случае. Он это тоже знает. Мы просто в таком отчаянном положении, что здраво мыслить отказываемся.

Внезапно в щели показывается один из детёнышей. Его вытянутая мордочка тянется к земле, он словно пытается что-то унюхать. Делает несколько неуверенных шагов и что-то пищит, будто окликает кого-то. Я в ужасе наблюдаю за уже достаточно хорошо показавшимися вкраплениями у него на брюхе. На эти светящиеся округлые огни в чешуе.

А затем взгляд детёныша поднимается вверх.

Он смотрит прямо на меня.

Сердце у меня пляшет в груди от страха. О ад-Дарр. Я готова упасть замертво от одного лишь взгляда этих ярких и светящихся в темноте глаз.

Он и правда одного со мной роста, даже при том, что передвигается на четырёх лапах. Не представляю, какого он будет роста, если встанет. Его крылья сложены, прижатые к спине.

Я и впрямь всё это сейчас вижу? Этот малыш и впрямь нас заметил?

Но тогда почему он не нападает?

Я стою на холодной земле, замерев и затаив дыхание. Мне кажется, совсем не дышу, но каким-то образом всё ещё остаюсь жива.

Детёныш не отрывает своего взгляда от меня, затем наклоняет голову набок, будто с интересом разглядывая. Не знаю, может, так принято у сирдов: перед тем, как разорвать добычу в клочья, они сперва её с любопытством рассматривают?

Керан рядом со мной шевелится, я вижу, что он уже начинает приподнимать руку, чтобы занести её над сирдом, если тот вдруг бросится на нас. И это оказывается единственное движение здесь.

И на него детёныш молниеносно реагирует. Он отцепляет от меня взгляд и словно одичавшая хищная кошка, шипит, прижавшись к земле, уши откидываются назад, как у зверя, готового к прыжку, а глаза сужаются, становясь ещё острее, наливаясь злостью.

Мы понимаем, что это призыв к бою или подготовка к нападению.

Керан рядом со мной делает рывок, держа в руке лезвие.

– НЕТ! – кричу я, бросившись вперёд, и останавливаю его, сама не замечая, как успеваю это сделать.

Мои руки на его груди, а сама я повёрнута к сирду спиной. Самая глупая и большая ошибка. Нельзя поворачиваться спиной к тварям.

Но вместо ожидаемых острых зубов, я лишь ощущаю ползущий по коже страх. Страх неизведанного, ожидание быстрой или не очень смерти. А затем слышу пищащие звуки, вырывающиеся из горла детёныша, и отдаляющиеся шаги.

Медленно, чтобы застать это зрелище, я оборачиваюсь. Сирд, слегка склонив голову, выбирается из пещеры и убегает.

Едва отойдя от шока, я покачиваюсь, а затем практически падаю на ближайший камень. На лбу у меня выступил пот, но тело всё ещё дрожит от холода и ужаса, овладевшего мной.

– Что это было?.. – ошалело произносит Керан, едва не уронив лезвие и качнувшись назад. – Что это…

Я не знаю.

Кажется, мы совместно сошли с ума.

Может, Костяной Остров полон ядовитого воздуха? Может, нам всё померещилось под воздействием этих странных паров? Я слышала о подобных местах Шиэнны.

Другого объяснения я найти не могу.

Нам рассказывали, что они кровожадны и опасны. Мы слышали о погибших под их когтями людях. Никто никогда не выживал после встречи с сирдом.

Мы первые.

Или детёныши не в счёт?

– Как такое возможно? – спрашивает Керан, мотая головой. – Это… невозможно…

Он опускает взгляд на мою ногу и опускается на колени, чтобы, видимо, взглянуть на рану. При этом не перестаёт бормотать:

– Это невозможно, Нура… Этого не может просто быть. Это какое-то…

– Керан, – произношу я,