Святые и Убийцы - Фэя Моран

– Знаешь, почему я очнулся тогда? – спрашивает Керан, имея ввиду нашу борьбу в крепости в Каильте. – Из-за тебя. Из-за этого браслета.

– Я не понимаю… – шепчу я, желая взглянуть ему в глаза сейчас же. Но не могу. Не получается. Здесь совсем нет света. Освещением служит лишь блеклая луна в небе, которую загораживает пещера, где мы находимся. Вижу отсюда только немного песка снаружи.

– Когда ты собралась избавиться от него… Попросила уничтожить… Я думаю, именно твои слова тогда повлияли на моё сознание. Привели в чувства.

Я всё ещё не могу связать его слова в единое целое. Для меня они звучат как беспорядочный набор букв.

– Помню, что пришёл в ужас. Помню какой-то страх или что-то наподобие… А затем кто-то словно окатил меня ледяной водой. И я очнулся.

– Я ничего не понимаю, Керан, – отрицательно качаю головой, понятия не имея, к чему он ведёт. – Причём здесь эта Нить Сердец?

Керан вместо слов дотрагивается до камней браслета на моей руке и перебирает их пальцами.

– Ты ведь знаешь, что это александрит. Драгоценный камень, который можно добыть только в богатых городах Шиэнны. И он меняет свой цвет. Впервые, когда он у тебя оказался, цвет был зелёный – подаривший браслет тебе человек высказал этим то, что ты ему нравишься. Сейчас Нить Сердец жёлто-оранжевая – значит, он хочет познакомиться поближе.

– Откуда ты знаешь? – дрожащими губами интересуюсь я, понимая, что он прав. Камни действительно изменили цвет со временем.

Керан делает вздох.

– Просто её подарил тебе я, прелесть, – в завершение произносит он.

Глава 28

Костяной Остров

Всё это кажется чем-то нереальным.

Я мотаю головой. Много раз. Очень много раз.

Весь мир кружится перед глазами, будто я залезла на макарта, взлетела на небо, а он решил взбунтоваться прямо в воздухе. Дыхание перехватывает от этих странных ощущений.

Мне ужасно хочется сейчас понять, что выражает лицо Керана. Что оно выражало, когда он всё это произносил.

Керан никогда не был любителем пустых шуток. Мог присоединиться к шуткам младшего брата, но никогда не говорил то, о чём не думал или то, чем хотел кого-то задеть.

Я в полном смятении.

– Мне кажется… – с трудом выговариваю я. Голос у меня хрипит, во рту пересохло. – Я думаю, ты… даже не знаю…

– Это совсем не то, что я хотел услышать, прелесть.

По его голосу, раздавшемуся в темноте снова, я определяю то, что он совсем не улыбается. Говорит серьёзно.

Мотаю головой в тысячный раз, прежде чем отодвинуться.

Странно всё. Я ведь все эти долгие Луны мечтала о том, чтобы услышать нечто подобное с уст Керана. Едва мне подарили Нить Сердец, я готова была разорваться, лишь бы именно его руками она была создана для меня.

А сейчас не знаю, куда себя деть. Я растеряна.

– Всё дело в том, – снова начинает Керан, заставляя меня с каждым вздохом всё больше и больше вгонять себя в яму неверия, – что я тебя люблю. Любил всё это время. Очень долго. И я знаю, что должен был сказать об этом раньше, но… Я боялся, что ты меня отвергнешь.

Как боялась и я его отвержения.

Сердце у меня едва не выскакивает из груди, как вылетевший из своего загона макарт, соскучившийся по свободе, воздуха которой он был долгое время лишён.

– Ты любишь меня? – шепчу я сухими губами. Голос у меня вот-вот дрогнет. Я всё ещё не верю ни единому его слову. Это ведь явно какое-то недопонимание. – Как брат любит сестру?

Темнота отвечает:

– Как мужчина любит свою женщину.

Словно гром среди ясного неба.

Дыхание прерывается. На этот раз всё ещё серьёзнее, кажется. Я вот-вот погибну на месте.

Я готова слушать эти слова бесконечное количество раз. Совсем неважно, при каких обстоятельствах они будут ещё сказаны. Мне плевать. Они станут моей убаюкивающей мелодией.

– Зачем ты всё это говоришь, Керан? – Чувства у меня странные. Я хочу разрыдаться. – Зачем ты…

– Потому что я слишком долго молчал. И мучился. Мне так хотелось признаться, прелесть, но… я был в ужасе. «Один из самых бесстрашных Охотников боится признаться в своих чувствах девчонке»… Мистлок всегда мне это говорил. Он был так прав.

Упоминание утерянного всегда болью отзывается в груди. А когда ты потерял что-то совсем недавно… боль гораздо сильнее.

Снова это чувство несправедливости ложится на плечи огромным грузом, вдавливая меня в землю.

– Мистлок знал? – спрашиваю я.

– Да. Всегда.

Он и мне говорил о моих чувствах. Пытался, кажется, свести нас с Кераном вместе, зная о том, что наши чувства взаимны.

Интересно, кто провёл жизнь в молчании дольше? Я или Керан? Кто любил дольше и страдал от невозможности сказать об этом вслух?

Наступает тишина.

Я всегда была готова лить слащавые речи о моей привязанности к Керану, о том, как сильно я его всегда любила, несмотря даже на то, что никогда не была любительницей всякого романтического. Сирина любит легенды и сказания о влюблённых, которые знают и рассказывают в Шиэнне старики и старушки. Меня же от них тошнило.

Но Керан – это нечто совсем другое.

Мне всё равно на боль. Я бы прошла сквозь огонь и воду ради него. Я была готова умереть от его рук только потому, что не хотела причинять вреда.

Вся моя жизнь крутилась вокруг него. Вокруг моего Керана Атталя, который никогда не был моим из-за страха.

– Скажи хоть что-нибудь, прелесть, – молит его голос. – Я не вынесу этого молчания. Мне…

– Я люблю тебя, – вырывается с моих уст. Так быстро, что я какое-то время не верю в сказанное собой же. – Очень. Мне стыдно об этом говорить, но я в Орден Когтей-то вступила ради тебя одного. Мне хотелось всегда быть рядом с тобой, есть с тобой, тренироваться с тобой, и когда в ту Луну у меня отняли шанс стать Охотницей, я потеряла смысл своей жизни. Я не хотела отпускать тебя, Керан. Потому что я очень сильно люблю тебя. Как цветы любят дождь, как макарты любят небо, как Шиэнна любит ночь… Одно без другого невозможно. Вот почему я всё это делаю и по сию Луну. Вот почему всегда рвусь к тебе…

Признание, сдерживаемое в сердце столько лет, наконец освобождает меня от бремени. Оно словно падает с моей души, и мне становится так легко, что я ощущаю, как свободно теперь даётся дыхание и любое движение. Но вместе с тем чувствую, как к щекам прилила