Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

драку, обвиняя другого в неуважении, встречается как среди отдельных людей, так и среди банд. Кац называет подобных личностей принятым в их лексиконе словом «чертилы» (badass) (это один из ряда подобных терминов для обозначения кого-либо «плохим», намеренно злым; у белых мафиози использовалось слово «продуманный» (wiseguy)). Такой самопрезентации можно придать рационалистическую интерпретацию: воинственный взгляд, задиристая поза, темные очки и предпочтение одежды, выражающей отчужденность и угрозу, культивирование репутации человека, готового нанести урон любому при малейшей провокации, – все это можно рассматривать как стратегию, направленную на то, чтобы отгородиться от неприятностей, продемонстрировать, что с этим персонажем связываться не стоит. Тем не менее, подчеркивает Кац, помимо и сверх подобных соображений, главным приоритетом «чертилы» является демонстрация своего превосходства над всяким, с кем он сталкивается. Кроме того, элита мира насилия хочет находиться в центре противоправных действий, азартных игр, девок и вечеринок именно потому, что там находится фокус внимания общества, в котором норма вывернута наизнанку. Как отмечал Гоффман [Гофман 2009], сфера, «где находится действие» – это сфера проверки характера нахождением на грани, когда некто демонстрирует свое превосходство над другими людьми и над банальностью привычных жизненных стилей именно за счет принятия риска, на который не пойдут другие, причем этот риск принимается самоуверенно, с демонстрацией того, что тот, кто это делает, здесь местный, а не просто залетный. «Когда люди тусят всю ночь или несколько дней подряд до упора, они не развлекаются, как на детском празднике, – они вовлечены в действие» [Katz 1988: 200]. Главным примером мира действия у Гоффмана оказывается азартный игрок: «гоффмановские» споры лицом к лицу среди уличных громил – это не просто утилитарные маневры для обеспечения защиты, это все равно что зарабатывать репутацию человека, склонного к неоправданному риску.

Мир «неуважительных» поединков отличается от дуэлей и других постановочных боев по правилам, укороченным этикетом: исключаются формальности, связанные с согласованием времени и места проведения поединка, способы объявления об окончании боя и общая вежливая тональность в следовании этим правилам, свидетельствующая о его участниках как благородных лицах. Короче говоря, отличия заключаются именно в том аспекте, благодаря которому в некоторых поединках происходит концентрация на том, чтобы бой шел по правилам – демонстрация честности и уважения к правилам и есть то, что воплощает претензию на принадлежность к элитной группе. Поединки с участием банд и тактика «крутого парня» также представляют собой притязание на принадлежность к элите, однако иным путем – не соблюдая самоограничивающие правила, а пренебрегая ими, открыто демонстрируя, насколько далеко удалось выйти за рамки приличий. Настоящий крутой парень принадлежит к элите того или иного сообщества, однако он не занимает институционализированную позицию; ему не хватает аппарата для запланированных, прописанных и публично анонсируемых ритуалов, в которых он приобретает доминирование. Вместо этого он постоянно импровизирует, превращая себя в ситуационную элиту.

Места, где происходят конфронтации, связанные с честью, дают представление о социальной аудитории, к которой они апеллируют. Уличное насилие почти в буквальном смысле происходит именно на улице. Среди инцидентов, проанализированных в работе Уилкинсон [Wilkinson 2003: 180], 72% случаев насилия имели место на улице или на перекрестке, на точке сбыта наркотиков, на вечеринке или в клубе (именно в таком порядке); при этом в группе случаев с применением оружия в таких локациях разворачивалось 87% событий. В школах оружие почти не применялось (4,3%), а в магазинах, жилых домах, спортивных учреждениях и парках это происходило не слишком часто. Аналогичные наблюдения приводит Сандерс [Sanders 1994: 54], указывая, что на западном побережье США банды чаще всего совершают насилие на улицах, и лишь незначительная доля случаев приходится на школы (1,1%) и места отдыха (1,6%). Все это свидетельствует о том, что насильственные конфронтации происходят в местах, выступающих сценами для действия, территорией самой банды или точками притяжения, где каждый может что-нибудь совершить; в местах, где происходят события иного рода (школы, спортивные площадки, жилье), насилия практически не случается. Кроме того, банды западного побережья предпочитают, чтобы насилие ограничивалось рамками их этнической группы. Банды, состоящие из лиц мексиканского происхождения, устраивают поединки с соперниками из разных баррио [городских районов, исп.], а когда они занимаются грабежами, их мишенями обычно становятся жители собственного района с этнической спецификой, не относящиеся к банде [Sanders 1994: 123, 134]. В этой самосегрегации насилия присутствует элемент этнической элитарности; банды чикано [жителей США мексиканского происхождения] склонны действовать так, будто чернокожие, белые и азиаты находятся за пределами их универсума чести и возмездия и даже не заслуживают того, чтобы с ними драться[48]. В этом отношении они сближаются с дуэльной культурой, только здесь она организуется вокруг этнических групп, а не социального класса.

Таблица 6.3. Серьезность поединков в запланированных и незапланированных ситуациях

Теперь мы наконец можем ответить на вопрос, который оставался в подвешенном состоянии: каким образом можно объяснить ту или иную позицию, которую занимают зрители поединка, учитывая огромное влияние аудитории на то, окажется ли он серьезным, легким или будет прерван? Зрители, ободряющие или иными способами поддерживающие и поощряющие участников поединка, как правило, способствуют тому, что он приобретает серьезный характер[49]; если зрители слабо вовлечены в процесс, то поединки, как правило, длятся дольше, хотя зачастую оказываются не слишком жестокими; если публика демонстрирует беспокойство и страх, то поединок обычно прерывается или по меньшей мере проходит без серьезного насилия; при вмешательстве зрителей поединок либо прекращается, либо остается на легком уровне. Нейтральные зрители также склонны наблюдать за легкими или прерванными поединками, за исключением тех случаев, когда в них участвуют группы достаточно большие для того, чтобы обеспечить собственную публику, – в этом случае внешняя аудитория становится неактуальной.

За счет чего публика становится сосредоточенной и демонстрирует благосклонное отношение к поединку либо занимает противоположную позицию? Когда о поединке объявляется заблаговременно, это привлекает массовку в поддержку его участников, но в то же время, несомненно, происходит отбор тех, кто не готов ее оказать. Другие поединки случаются спонтанно, но происходит это в ситуациях, когда люди заранее запланировали собраться, чтобы покутить, либо в рамках «моральных каникул», к которым мы обратимся в следующей главе. Незапланированные и незапротоколированные конфронтации в обычных практических обстоятельствах повседневной жизни гораздо реже приводят к появлению поддерживающей аудитории, а следовательно, и к серьезным схваткам[50]. Аудитория враждебных конфронтаций, происходящих во время дорожного движения, обычно озабочена собственными траекториями перемещения и вполне может рассматривать конфликт как причину затора, которого хотелось бы избежать (вспомним случай с велосипедистом, который столкнулся с таксистом и оказался под давлением водителей сигналящих машин). Толпы людей,