Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

Еще в 2001 году сотрудники Purdue рассуждали о возможности «бронебойного» решения проблем, осаждавших ОксиКонтин. Что, если удастся разработать такую версию таблетки, которую будет невозможно растолочь? Если наркоманы измельчают таблетку с целью обойти механизм длительного высвобождения и воспользоваться полной наркотической мощью препарата, то, может быть, ученые Purdue сумеют придумать таблетку, способную сорвать планы «преступных наркоманов», которых так презирал Ричард Саклер, – таблетку, которой невозможно злоупотреблять.

Это была та еще деликатная задачка, поскольку неотъемлемой частью принципов семейства Саклеров (и, как следствие, культуры их семейной компании) было нежелание даже гипотетически признавать возможность ошибки или правонарушения с их стороны. Если бы Purdue подняла слишком большой шум вокруг своих разработок версии ОксиКонтина, способной противостоять злоупотреблению, это могло быть истолковано как риторическое признание того факта, что препаратом, который они продавали все эти годы, действительно можно злоупотреблять, и риск злоупотребления опасно велик, о чем не уставали твердить критики.

Но идея изобрести такую таблетку ОксиКонтина, которую можно только глотать, спутав карты тех, кто стремится к мгновенному «кайфу», была слишком уж соблазнительной, и некоторым людям в компании этот проект начал представляться чем-то вроде полета на Луну: сложно, но не невозможно. Он потребовал нескольких лет исследований и массы проб и ошибок. По словам одного из ключевых руководителей проекта, Purdue выделила для этой цели «очень большую долю»[1688] своего уже ограниченного бюджета на исследования и развитие. Несомненно, одним из мотивов было искреннее стремление защитить фирменный продукт Purdue от злоупотребления. Но другим вполне мог быть тот факт, что некоторые конкуренты компании уже торопились разработать оксикодоновую таблетку, защищенную от измельчения. Если бы одна из этих компаний опередила Purdue на рынке, то смогла бы рекламировать свои таблетки как более безопасную альтернативу ОксиКонтину. «Purdue следовало бы возглавлять[1689] этот тип исследований, – говорил Ричарду в 2008 году Мортимер Саклер-младший. – Почему мы играем в догонялки?»

Ричард уже давно отошел от своей роли официального главы компании, но по-прежнему крайне активно участвовал в ее делах. Он продолжал ежедневно приезжать в офис. У него был бульдог, которого он часто брал с собой. Пса звали Анчем – это сокращение от слова unchanged (неизменный), которое используется на биржевом рынке для указания, что цена акций компании завершила день торгов на том же уровне, на котором начала. Порой какому-нибудь служащему случалось нарядиться в свой лучший костюм ради аудиенции с Ричардом, прийти в кабинет к боссу и посреди разговора обнаружить, случайно бросив взгляд сквозь стеклянную столешницу, что АНЧ обслюнявил свежевыглаженную брючину его парадного костюма. Еще у АНЧа была привычка гадить в коридорах, а у Ричарда не было привычки за ним убирать. Поэтому посетители девятого этажа научились ловко обходить кучки, кое-где оставленные псом на ковре оттенка королевского пурпура.

Ричард самостоятельно искал варианты «защищенной от взлома» формулы, попутно получив несколько патентов[1690], в которых был назван изобретателем, и поддерживал тесный контакт с той рабочей группой в Purdue, которая предоставляла FDA сведения об этом новом продукте. Он даже предлагал[1691]потенциальные названия для новой таблетки. (В итоге ее просто назвали «ОксиКонтином-ОР».) Компания подала заявку на регистрацию в FDA в конце 2007 года, но только в 2010 году управление дало Purdue разрешение[1692] поставлять на рынок этот новый «антизлоупотребительный» ОксиКонтин.

Новые таблетки были чудом науки. Если их пытались разбить, они не рассыпались на кусочки и не превращались в мелкую пудру, которую можно было вдыхать или растворять в жидкости и вводить внутривенно. Вместо этого они расплющивались, как мягкая карамель. Можно было ударить по таблетке молотком, и тогда она трескалась, но не крошилась. Приложив некоторые усилия, можно было разделить ее на кусочки, но, если попытаться их вдохнуть, они застревали в ноздре. Это было маленькое чудо, в своем роде более новаторское, чем то, которым изначально считался ОксиКонтин. Как выразился один бывший руководитель Purdue, если пытаешься что-то сделать с ОксиКонтином в новой форме, он превращается «в мармеладного мишку».

Purdue Pharma никогда не страдала лишней скромностью, если надо было забросать FDA смелыми утверждениями, и вот теперь компания расхваливала беспрецедентную безопасность своей новой таблетки. FDA, которое и в прошлом демонстрировало любопытную тенденцию угождать Purdue, одобряя ее раздутую рекламу, в итоге порадовало компанию еще одним подарком: впервые в истории управление разрешило включить во вкладыш к видоизмененному ОксиКонтину утверждение[1693] о «предотвращающих злоупотребление» свойствах таблетки. Еще после запуска «первого» ОксиКонтина Ричард Саклер хвастался тем, как компания уломала управление одобрить вкладыш, в котором было больше рекламных уловок, чем в любом другом, и вот теперь управление снова разрешило Purdue уверять, что новый продукт безопаснее, чем аналоги конкурентов. Опять же, как и в истории с оригинальным ОксиКонтином, утверждать, что преимущества новой формы предотвращают злоупотребление, на тот момент значило выдавать желаемое за действительное. Пресс-релиз FDA отмечал, что Purdue необходимо провести «постмаркетинговое» исследование, чтобы собрать данные о том, «в какой мере новая формула[1694] снижает риск злоупотребления и неправильного употребления этого опиоида». То есть следовало выяснить, в какой мере утверждение, уже одобренное FDA для вкладыша, окажется правдой! Но пока Purdue было дано право твердить каждому, кто пожелает слушать, что видоизмененный ОксиКонтин несет меньший риск злоупотребления, чем другие опиоиды, представленные на рынке.

Стороннему наблюдателю могло бы показаться, будто изменение формы ОксиКонтина доказывает, что Саклеры после многих лет препятствования любым усилиям обуздать катастрофическое воздействие их обезболивающего наконец уразумели ошибочность своего поведения. Но момент для изменения формы препарата был выбран любопытный – и это заставляло заподозрить, что компания, возможно, была движима иными соображениями. Purdue обеспечила себя патентами, оставлявшими за ней эксклюзивное право поставлять на рынок ОксиКонтин, в 1990-е годы. Непрерывная эксклюзивность, обеспечиваемая патентами, означала, что конкурирующим фармацевтическим фирмам не было позволено производить дженерики ОксиКонтина. Но все это время, все эти годы легендарной прибыльности в фоновом режиме тихонько тикали патентные «часы». Истечение срока действия патента на брендированное лекарственное средство – пугающая перспектива для любого изготовителя лекарств, но существуют определенные маневры, которые хитрая корпорация может совершать, чтобы продлить жизнь патента. У такой тактики даже есть собственное название: «вечнозеленость»[1695]. Часто компании дожидаются того момента, когда оригинальный патент почти «увянет», а потом вносят в продукт какое-нибудь незначительное изменение, приобретая возможность получить новый патент и, по сути, заводя «часы» заново. Почти десятилетие назад, в январе 2001 года, Майкл Фридман совещался с другим руководителем Purdue, Марком Альфонсо, о планах компании на разработку защищенного от злоупотребления ОксиКонтина, называя это «расширением линейки». Создание