Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи

степени опиравшийся на радикальные политические идеи. Он также работал с друзьями Rise Against из Sick of It All над их альбомом 1997 года Built to Last на крупном лейбле. Как бы то ни было, Ричардсон знал, как заставить группу звучать словно удар кулаком по голове.

Как только было принято решение забронировать время с Ричардсоном в ванкуверской студии, чувство вины перед панками вспыхнуло в Rise Against с новой силой. Им было жаль расставаться с Биллом Стивенсоном, чье руководство сформировало индивидуальность группы. Какое-то время Rise Against пытались сохранить Стивенсона в штате. «Поскольку мы были чертовыми дилетантами, мы подумали: "запишем альбом с ними обоими!"» – говорит Макилрот. Он вспоминает, как прилетел со Стивенсоном в Чикаго, чтобы помочь группе с подготовкой альбома, но это вызвало только недоумение. «Я считаю, что Билл подумал, что его наняли для записи альбома. Мы сказали ему, что любим его и просто хотим, чтобы он был с нами. Он такой: "Так не бывает, ребята. Если вы записываете альбом с Гартом, записывайте его с Гартом"».

«В этом не было ничего секретного или закулисного. Я просто думаю, что они не были уверены в том, что делают, – говорит Стивенсон. – У меня сложилось впечатление, что, подписав контракт с более крупным лейблом, они чувствовали давление в том, чтобы использовать именитого продюсера. И я, конечно, это понимаю».

По мнению Rise Against роль Стивенсона была незаменима. Оказавшись в руках Ричардсона, они почувствовали себя детьми, упорно сопротивляющимися своему первому дню в новой школе. Ричардсон почувствовал их нерешительность и сделал все возможное, чтобы успокоить их. «Каждый раз, когда ты работаешь с группой, они как будто дают тебе право присматривать за их ребенком, – объясняет Ричардсон. – Ты должен завоевать их доверие, потому что это сложно. Будь я на их месте, я поступил бы так же».

Самым большим препятствием между ними был музыкальный языковой барьер. Ричардсон не обладал теми культурными устоями, которые сразу же очаровали Стивенсона в Rise Against. «Когда очень долго живешь в этом панковском пузыре, ты думаешь, что все это понимают и выросли на Ramones, Jawbreaker и Op Ivy, – говорит Макилрот. – Благодаря Гарту и Дину [Махеру], тамошнему звукорежиссеру, мы поняли: "О, эти ребята не слушают такие группы и не говорят на нашем языке". Они были милейшими людьми, любили нашу группу и относились к нам с уважением, но мне было ясно, что они не принадлежат к нашему племени».

«Гарт – суперкрутой чувак. Он просто не понимал нашу группу. Это была непростая ситуация, – добавляет Принсипи. – Мы испытывали большой стресс, стараясь сохранить звучание группы. Он все время пытался заставить нас делать глупости. Несколько раз он пытался настаивать, чтобы мы замедлили темп в песнях. Это звучало так, будто мы намеренно замедляли темп. Я рад, что мы не сдались, но это определенно была тяжелая битва».

Ребятам было нелегко привыкнуть к продюсерскому подходу Ричардсона. Чтобы обеспечить идеальную настройку и хронометраж, он настаивал на записи такта за тактом. «Мы записываем аккорд за аккордом, что может быть очень утомительно, – говорит он. – Это долгая и трудоемкая работа. Но если ты хочешь конкурировать со всем миром, ты должен быть в этом лучшим».

Участники группы чувствовали, что этот методичный процесс сглаживает шероховатости, которые они хотели сохранить. Прямо перед записью они взяли еще одного гитариста – Криса Чесси из Reach the Sky, и этот затянувшийся процесс был изматывающим посвящением для нового участника. «Каждая песня занимала по двенадцать часов», – позже жаловался Чесси в интервью Rolling Stone. «Это были не мы, – добавил Принсипи о звучании альбома. – Он был сильно отшлифован и казался роботизированным».

Бывали моменты, когда Макилрот набирал обороты в студии, но Ричардсон говорил ему, чтобы он заканчивал работу на весь день. «Я думаю, первым признаком того, что он нам не подходил, было то, что он начал записывать вокал Тима и прервал его через двадцать минут, типа: "Сегодня он не готов петь, мы сделаем это завтра", – вспоминает Принсипи. – Тиму, особенно в те времена, требовался час или два, чтобы разогреться. Он прерывал его до того, как тот разогревался. Он буквально закрывал студию и отправлялся играть во фрисби-гольф».

«У меня на территории действительно было поле для фрисби-гольфа с девятью лунками, – говорит Ричардсон. – Нужно очень глубоко погружаться в работу. И, в общем, когда обстановка становилась слишком напряженной, я говорил: "Знаете что, ребята? Давайте сыграем в гольф на девяти лунках"».

Несмотря на недовольство Rise Against стилем Ричардсона, а может, и благодаря ему, ванкуверские сессии вылились в гневную серию песен. Взволнованный и тревожный тон был уместен в то время, когда все новостные каналы освещали все более смертоносную военную оккупацию Ирака Соединенными Штатами. В текстах песен альбома Макилрот со страшной яростью обрушивался на администрацию Буша. Когда он обвинял правительство в соучастии в убийстве, в песнях часто появлялись кровавые образы. Для оформления обложки альбома, на которой был изображен ревущий динамик, группа наняла художника Шепарда Фейри, впоследствии ставшего дизайнером культового плаката предвыборной кампании Барака Обамы «Надежда».

Из двенадцати песен, которые должны были войти в альбом, две уже были выпущены. «Give It All» вошла в первый из серии сборников Fat Wreck Chords Rock Against Bush и благодаря своему головокружительному темпу и гимновому припеву стала достойным дополнением к альбому. «Swing Life Away» представляла собой урезанную акустическую балладу, которая звучала менее естественной. Макилрот сочинил и записал ее на четырех дорожках с помощью своего друга Нила Хеннесси, барабанщика Lawrence Arms. Этот трек дебютировал годом ранее на CD-сборнике Fearless Records Punk Goes Acoustic, но был включен в альбом по настоянию Рона Хэндлера. «Я никогда не слышал такой проникновенной и эмоциональной песни, – говорит Хэндлер. – Я подумал, что это другая сторона группы, которую люди должны услышать».

«Swing Life Away» – короткая мелодия, длящаяся менее двух с половиной минут. Ричардсон посчитал, что она недостаточно доработана, чтобы использовать ее в качестве сингла, поэтому он поручил Макилроту добавить проигрыш, который мог бы растянуть ее примерно на минуту.

«Я взял акустическую гитару и вышел на его веранду на этом прекрасном острове недалеко от Ванкувера, – вспоминает Макилрот. – Я играю на ней, пытаюсь сочинить эту партию. Оглядываюсь и вижу, что все в окнах смотрят на меня. Я подумал: "Черт, они, должно быть, думают, что я очень крутой. Они думают, что я классный автор песен, и понимают, что являются свидетелями важного момента". Я возвращаюсь, а они такие: "Чувак! Это гитара Шерил, мать ее, Кроу. Никто не