Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи

Against Me

New Wave. Sire Records (2007)

Первый панк-концерт Лоры Джейн Грейс выглядел совсем не так, как она себе представляла. Все было гораздо масштабнее. Сцена большая, толпа большая, люди в толпе большие, и это было самое громкое, что она когда-либо слышала.

25 сентября 1994 года на площадке Edge Concert Field в Орландо состоялся концерт Green Day. Группа с успехом выступила на заключительном концерте своего летнего покорения Соединенных Штатов и находилась на пике популярности. Dookie накануне занял четвертое место в чарте Billboard 200, и это была самая высокая позиция в истории этого альбома.

Тринадцатилетняя Грейс недавно купила Dookie по рекомендации владельцев Offbeat Music, музыкального магазина в Форт-Майерсе, где она коротала время, сосредоточенно изучая подборку панк-альбомов. Она еще не прослушала кассету как следует, но уже знала хиты. Синглы с альбома были незаменимы для провинциальных подростков вроде нее, а видеоклипы на «Longview» и «Basket Case» постоянно крутили по MTV.

Но то, что она видела на экране телевизора, не подготовило ее ко встрече с группой воочию, после чего трио стало для нее всем. Грейс особенно привлекал лидер группы Билли Джо Армстронг. Она с благоговением наблюдала, как он, словно бог, повелевал морем фанатов. Если он хотел, чтобы все подпрыгивали, они так и делали. Если он говорил им: «Подпевайте, ублюдки», – они делали и это. В какой-то момент он спустил штаны и показал фанатам зад, и вид его голой задницы только заставил публику кричать еще громче.

Грейс и ее друг Дастин Фридкин в самодельных панковских нарядах протискивались вперед. Оба покрасили волосы зеленым спреем и уложили их, как могли. Грейс надела армейскую футболку, которую стащила у отца, сурового военного офицера, и нацарапала спереди черным маркером логотип Dead Kennedys. Какой-то прохожий указал на него и показал ей поднятый вверх большой палец, что заставило ее улыбнуться, но потом она быстро вспомнила, что теперь она панк, и ей нужно постоянно ухмыляться, как Сид Вишес.

Когда пробираться сквозь толпу стало уже некуда, эти двое поняли, что стоят возле танцпола перед сценой. Они заглянули внутрь и увидели тела, летящие во все стороны. Было слишком шумно для разговора, но глазами они сказали друг другу: сейчас или никогда. Они взялись за руки и ворвались внутрь. В тот же миг их поглотил вихрь мускулов и бритых голов, их швыряло из стороны в сторону, как двух тряпичных кукол, и они едва не задохнулись, уворачиваясь от размахивающих во все стороны конечностей. Танцпол постоянно выплевывал их, но они снова и снова бросались навстречу опасности.

После того, как Green Day закончили уничтожать Орландо, двое подростков ушли, ковыляя, избитые и все в синяках. Они не могли сказать, что им было весело, но они могли похвастаться, что пережили свое панк-посвящение, шагнули в яму и выжили, чтобы рассказать о пережитом. Они вдвоем не спеша перешли длинное поле и уселись через дорогу от входа, где стали ждать, когда их заберет отец Фридкина. У них перехватывало дыхание от влажного воздуха Флориды, в ушах звенело, а по лицам стекали струйки зеленой краски. Грейс сунула руку в карман и вытащила корешок билета, влажный от пота. Именно тогда, как удар ботинком по голове, ее осенила идея. Внутри Грейс словно вспыхнула искра, и она повернулась к Фридкину и произнесла слова, определившие всю ее дальнейшую жизнь.

«Мы создаем панк-группу».

$ $ $

Не столько Грейс нашла панк-рок, сколько панк-рок нашел ее. Будучи хулиганистым подростком, дочкой разведенных родителей, застрявшим в болотистых пригородах консервативного городка Нейплса, высокая и долговязая Грейс была обречена на то, чтобы увлечься таким бунтарским жанром.

Ее отец служил в армии, и семья часто переезжала. Из-за этого Грейс не удавалось обосноваться в определенном месте и общаться с ребятами своего возраста. После тяжелого развода родителей Грейс сорвалась, сбежав из дома, экспериментируя с наркотиками и алкоголем, вступая в стычки с местной полицией и прогуливая школу, а в шестнадцать лет и вовсе бросила учебу.

Кроме того, внутри нее шла война, для которой у нее не было названия. Хотя Грейс родилась в мужском теле, всякий раз, когда она видела хорошеньких актрис по телевизору или в журналах, у нее возникало непонятное чувство идентификации. Смятение только усиливалось по мере того, как в подростковом возрасте в ней бушевали гормоны, и единственным временным утешением для нее было то, что она втайне примеряла платья своей матери. Прошли годы, прежде чем она выучила термин «гендерная дисфория»[206] или услышала, как человека называют транссексуалом. Она понимала только то, что она чувствовала себя не такой, как другие ребята, и панк-рок со всеми его шипами и заклепками стал броней, защищавшей ее от внешнего мира.

В подростковом возрасте Грейс росла на любимцах коммерческого панка, таких как Green Day, Rancid и NOFX, после чего перешла к андеграундным анархистским группам, обнаруженным ею при изучении журналов вроде Maximum Rocknroll, которые она находила в самых неожиданных местах. «Я купила свой первый номер журнала MRR и свой первый номер журнала Profane Existence в Barnes & Noble[207], потому что это было единственное место в Нейплсе, где они продавались, – говорит она. – Регулярно их было не купить, но время от времени у них появлялся случайный экземпляр».

Грейс сбрила волосы, сделав ирокез, пришила к брюкам кучу наклеек Crass и попробовала свои силы в исполнении музыки. Она создала несколько групп с Фридкином и другими начинающими панками. Эти группы, как правило, существовали всего несколько репетиций, прежде чем распасться, но демо-кассета, записанная ею самостоятельно в возрасте шестнадцати лет под названием Against Me! была запоминающейся. Она не знала, как именно ей пришло в голову это название, но если представить себе психику подростка, находящегося в противоречии с окружающим миром, то в этом нет ничего загадочного. Песни, записанные на четырех дорожках в ее спальне на Рождество, получились скрипящими и дребезжащими. Грейс выложилась полностью, воплотив свою подростковую тоску в визге акустической гитары, включенной на полную мощность. Шесть песен на кассете были далеки от совершенства, но они стали первой записью, выпущенной ею в свет, и она гордилась ими.

В конце концов Грейс объединила усилия с другим местным подростком-изгоем по имени Кевин Махон, которого она убедила играть на барабанах, хотя у него их не было. Они вдвоем обходились тем, что могли найти, будь то подержанный напольный барабан или заливочная манжета для цементирования, найденная в мусорном контейнере. Тарелки были не нужны, достаточно было всего,