Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

выходит, что принять защиту без вознаграждения можно не рассуждая и даже не знакомясь с делом, а если предлагают вознаграждение, то из корысти защитник принимает всякое дело. Мало же вы знакомы с деятельностью сословия присяжных поверенных. Или, может быть, вы такого мнения о моей деятельности?

Пан сконфузился, раскашлялся:

— Да нет, вы меня не поняли, или я плохо выразился. Мне не приходилось до сего обращаться по делам к господам защитникам. Я не хотел вас обидеть. Ведь я же пришел просить вас помочь одинокой беззащитной женщине…

— Она беззащитной не останется. Она вправе просить о назначении ей защитника, — сказал я. — Если же она желает, чтобы я ее защищал, то пусть напишет мне, тогда буду у нее, познакомлюсь с делом и от защиты не откажусь, потому что у нее нет средств для уплаты вознаграждения. Пойти же по вашему приглашению считаю неудобным. В интересах Туроверовой вы находите, что я окажу ей помощь, о чем скажите ей, и она должна меня пригласить, хорошо зная, кого она приглашает, иначе могут возникнуть недоразумения.

Коссобудский был несколько смущен. Он понял, что все его поведение в данном деле, манера разговаривать и отношение к защитникам были по меньшей мере бестактны. Таковы в большинстве были следователи того времени.

— Хорошо, — сказал он, — я сделаю по вашему указанию и еще раз прошу вас принять защиту, ибо уверен, что вы справитесь с этим неприятным делом и Туроверову оправдают. А на меня не сердитесь.

Распрощались.

Вскоре я получил письмо Туроверовой и отправился в тюрьму на свидание. Туроверова оказалась весьма миловидной женщиной двадцати шести лет. От волнения не могла дать нужное мне объяснение, пришлось ее успокаивать. Всплакнула и причитала, как простая русская баба:

— Пропала я, совсем пропала, хоть бы смерть пришла…

Успокоил ее немного и прочел обвинительный акт.

В Ростове-на-Дону трое «бывалых людей» занялись подделкой кредитных билетов, организовали мастерскую в собственном доме одного из участников. В компании был хороший гравер. Когда получились первые оттиски трехрублевых, то они оказались настолько хорошо сделаны, что сбыт их пошел легко. Тогда предприятие расширили и стали печатать десяти- и пятирублевые, подготовляя печатание сторублевых. Вскоре в банках обнаружили фальшивые кредитки в пачках, как обычно складываются, по 100 рублей пачка. Спускались фальшивки осторожно. Так, пачка трехрублевых на 100 рублей, среди тридцати трех бумажек не более десяти фальшивых. Довели до сведения сыскной части полиции, но несколько месяцев сбытчики не были обнаружены, а так как кассиры стали внимательно осматривать трехрублевки, то вскоре задержали двух-трех человек, сдававших деньги в банк, но эти лица были вне подозрения. Они были приказчиками оптовых магазинов, кассиры которых отправляли выручку в банк на текущий счет фирм через этих лиц. Вскоре фальшивые кредитки были обнаружены в Новочеркасске. С жалобой обратились казаки разных станиц и особенно калмыки[396]. Полицмейстер Новочеркасска[397] лично занялся розыском. Город Новочеркасск невелик, и слежка там была нетрудна. В базарные дни, когда привоз из станиц большой, полицейские в штатском платье следили. Одна покупательница, по наружному виду прислуга, купила птицы на 15 рублей, дала две десятирублевки и получила 5 рублей сдачи. Сыщик обратил внимание на большую покупку и выследил, куда ушла покупательница с птицами. Помогал ей перенести покупку нанятый ею на базаре человек. Сыщик возвратился на базар к продавцу птицы, рассмотрел бумажки, данные за пятнадцатирублевую покупку, не обнаружил подделки, но пошел с продавцом в казначейство, где кассир нашел обе десятирублевки поддельными. Успокоив продавца, что его деньги не пропадут, и чтобы он не поднял шума, не искал покупательницы, сыщик пошел с продавцом к полицмейстеру, который отдал казаку 20 рублей и приказал никому ничего не говорить. Женщина, купившая птицу, жила в доме хорунжего Туроверова, который в это время был на службе в Польше. Полицмейстер назначил слежку за домом Туроверова и установил, что кроме жены Туроверова и двух ее пожилых родственниц в доме живет одна прислуга Туроверовой. Так как такое количество птицы могла купить по местным условиям только торговка птицей, то полицмейстер, заинтересовавшийся необыденным для тихого Новочеркасска делом, окружил живущих в доме Туроверова тщательным наблюдением, особенно по вечерам, для чего один из сыщиков поселился недалеко от дома Туроверова. Замечено было, что в дом часто ходит молодой человек, оказавшийся по дознанию служащим в местной парикмахерской Андреем Шаповаловым. Два раза он входил в дом вечером с объемистым пакетом, а выходил без оного. Госпожа Туроверова в течение двух недель ездила пять-шесть раз в Ростов, но проследить, к кому и зачем ездила, не удалось.

Вскоре в Новочеркасск было сообщено, что в станице Константиновой[398] появились поддельные десятирублевки. Они были обнаружены у казака-барышника, получившего 310 рублей за проданных лошадей. Фальшивых оказалось 140 рублей. Купил лошадей ростовский извозчик. Его разыскали, но при обыске у него обнаружили 95 рублей хорошего достоинства, а по поводу 310 рублей он дал указания, что собирал их в течение полутора лет, зарабатывая извозом на четырех выездах более 30 рублей чистыми в месяц на каждую лошадь. Собираемые деньги он обменивал на бумажки при покупках в лавках и на базаре.

Однажды вечером сыщик дал знать полицмейстеру, что парикмахер вновь вошел в дом Туроверова с пакетом, и тогда полицмейстер решил задержать парикмахера при выходе из дома и доставить в полицейское правление для допроса по поводу его посещений дома Туроверова и приносимых пакетов, которые он оставляет в доме. Задержанный дал сбивчивые объяснения, растерялся, сказал, что ходит в дом как парикмахер причесывать госпожу Туроверову и что пакетов не носил. При обыске у него нашли в бумажнике 150 рублей, которые были признаны фальшивыми, а в квартире было обнаружено около 600 рублей трехрублевыми, которые также оказались фальшивыми, и письмо на его имя, в котором сказано: «Передай барыне посылочку, за которой, может быть, заедет Вася. Не гони. Твой Николай».

В ту же ночь полиция пришла в дом Туроверова. Хорунжий Туроверов служил в Западном крае и наезжал изредка в Новочеркасск. Увидав полицию, Туроверова взволновалась и стала умолять не губить ее. При обыске у нее нашли пакет с фальшивыми кредитками, а в ее записной книжке были записаны цифровые расчеты на небольшие суммы и несколько записей шифрами.

Записи шифрами оказались фамилии и адреса главарей шайки и пособников. Туроверова была арестована, а затем были разысканы остальные деятели и найдена фабрика, находившаяся в Нахичевани в скромном домике, где официально помещалась слесарная мастерская. Граверная работа и краски [были] признаны хорошего качества, и только бумага могла обмануть малосведущего человека.

Задержаны были девять человек.