Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

12 февраля министр иностранных дел сообщил мне, что через Стокгольм он получил условия Советского Союза. Москва требовала уступки Ханко, всего Карельского полуострова и территории к северу от Ладоги.

13 февраля состоялась еще одна дискуссия министра Таннера со шведским правительством, где он повторил нашу просьбу о вооруженной помощи. Ответ Швеции заключался в неизменности ее позиции. Вооруженное вторжение технически трудноосуществимо, кроме того, требует одобрения парламента. Вдобавок, такие действия повлекут нападение Германии на Швецию. По этому поводу уже звучали неприкрытые угрозы.

Что касается решения Высшего военного совета от 5 февраля, из Парижа и Лондона была получена более подробная информация, что это решение – результат компромисса. Англия все еще выступала против планов интервенции, реализацию которых империя, по словам премьер-министра Даладье, предпочитала отложить на год из-за неготовности к войне. Франция же отказалась от идеи действий против Петсамо. Считалось крайне важным, чтобы экспедиционный корпус высадился в районе Нарвика в середине марта, откуда он будет направлен в сторону Финляндии. Операция предполагалась под британским командованием.

Около 20 февраля я принял в Ставке британского генерала Линга и полковника Ганеваля. Последний, только что вернувшийся из Парижа, передал мне привет от французского главнокомандующего генерала Гамелена, сказавшего, что считает положение Финляндии отчаянным, но, если западные державы смогут оказать нам помощь, не исключено, что наша страна после нелегкой битвы и тяжких страданий сможет добиться удовлетворительных условий. Ни генерал Линг, ни полковник Ганеваль не смогли дать мне более подробных и точных данных о численности экспедиционного корпуса и времени его отправки. Они даже не поведали мне, есть ли надежда, что Швеция и Норвегия согласятся пропустить войска.

Втягивание Швеции и Норвегии в войну между великими державами было не в интересах Финляндии, что путь поставкам военного снаряжения и вооружения из западных стран и Швеции отрезан, и мы, возможно, потеряли бы и добровольцев формировавшегося Добровольческого корпуса. Учитывая угрожающую ситуацию на Карельском перешейке, я мог лишь посоветовать правительству попытаться прийти к компромиссу с Кремлем. С моими взглядами правительство ознакомил генерал-майор Вальден, приехавший ко мне в Ставку 22 февраля.

21 февраля министр иностранных дел обратился к своему шведскому коллеге, министру Гюнтеру, с просьбой о посредничестве. Ответ из Москвы пришел через два дня. Минимальными условиями Советского Союза, помимо аренды Ханко, было исправление границы до «границы Петра Великого», согласно Ништадтскому миру 1721 года. Это означало, что нам придется уступить большую часть Карелии с городами Выборг, Сортавала, Кякисалми. Кроме того, между Советским Союзом, Финляндией и Эстонией должен был быть заключен оборонительный союз по обеспечению безопасности Финского залива. Условия стали жестче.

На фоне этих ужасных требований правительство еще раз повторило свою просьбу о шведской вооруженной помощи и о праве франко-британского экспедиционного корпуса на транзит через Швецию. Ответом на эти просьбы был отказ, согласие было получено лишь на возможное усиление Добровольческого корпуса. Что же касается интервенции западных держав, то британский посол в Хельсинки мистер Верекер информировал правительство, что численность экспедиционного корпуса составит от 20 000 до 30 000 человек и они будут готовы к отправке 15 марта. Это означало, что экспедиционный корпус прибудет не раньше, чем через месяц. По проблеме транзита министр не смог дать однозначного ответа. По его словам, именно Финляндия должна добиться благоприятного решения в Стокгольме и Осло.

Несмотря на непреклонную позицию шведского правительства, министр иностранных дел решил еще раз посетить Стокгольм для переговоров со шведским правительством и посланником Советского Союза. 27 февраля министр Таннер встретился с премьер-министром Ханссоном. Последний повторил, что мы не можем ожидать прямого военного вмешательства или разрешения прохождения войск западных держав через Швецию. Премьер-министр заявил, что Германия прямо и официально сообщила шведскому правительству, что отправка регулярных шведских войск втянет Швецию в войну великих держав. Он выступил за немедленное, несмотря на тяжелые условия, заключение мира и одновременно выразил готовность Швеции оказать Финляндии экономическую помощь. Мадам Коллонтай также посоветовала министру Таннеру принять условия, которые, по ее словам, окончательные. Никакой надежды на изменения за столом переговоров нет.

Интересно, что советское правительство 26 февраля через своего посла Майского попыталось убедить Форин офис передать Финляндии условия мира, хотя они уже были известны финскому правительству. Когда министр иностранных дел лорд Галифакс это предложение отклонил, мотивируя, что он считает условия неприемлемыми, посол дал ему понять, что такая позиция может оказать неожиданное влияние на британо-русские отношения. Есть веские основания полагать, что целью русских было проверить, насколько прочна основа планов вооруженной интервенции, и надеялись предотвратить интервенцию, сообщив Министерству иностранных дел, что Финляндии при любых условиях будет разрешено сохранить свой суверенитет.

28 февраля меня в Ставке вновь посетили премьер-министр и четыре члена правительства. В тот момент были достигнуты большие успехи к северу от Ладоги и у Кухмо, а на Карельском перешейке ситуация обострилась. Я попросил присутствующих генералов высказать министрам свое мнение о ситуации. После их выступления я, к своему удивлению, обнаружил, что, за единственным исключением, все сказали, что нам надо держаться и война может и должна быть продолжена. Пока министры отошли в сторону совещаться, я воспользовался возможностью для обоснования своей точки зрения перед генералами, сказав, что, по-моему, мы не должны позволить горечи тяжелых условий затуманить разум, а армии потерпеть поражение. Нам надо обсудить мир. Если произойдет военная катастрофа, наш шанс будет упущен.

После короткой дискуссии я сообщил правительственной делегации, что среди военачальников нет разногласий о необходимости безотлагательного заключения мира. На следующий день, 29 февраля, правительство решило начать мирные переговоры.

Это решение не было реализовано немедленно, потому что из Парижа и Лондона пришла информация, что экспедиционный корпус будет увеличен и отправлен раньше предполагавшегося срока. По словам полковника Гарневаля, первый контингент можно ожидать в конце марта. Правительство, видя в этом возможность добиться улучшения переговорных условий, решило запросить у западных держав, возможна ли отправка в марте первого контингента в 50 000 человек и смогут ли нам предоставить сотню полностью укомплектованных и вооруженных бомбардировщиков.

Однако важнейший вопрос транзита по-прежнему оставался непреодоленным препятствием. Тот факт, что во второй половине февраля западные державы заявили, что решат проблему сами, мог означать, что Швеция и Норвегия по прибытии войск в норвежский порт окажутся перед свершившимся фактом. Но Лондон и Париж не решались зайти так далеко. 2 марта они сообщили шведскому и норвежскому правительствам, что готовы предоставить Финляндии вооруженную помощь в случае обращения с ее стороны и в должное время они запросят права транзита.