Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

орудия, гранатометы, боеприпасы и ручные гранаты, а Бельгия – боеприпасы. Поскольку Германия не допускала транзита из этих стран, груз также пришлось транспортировать через Францию и Англию или прямо в норвежские гавани, поэтому он прибыл на последней фазе войны или даже уже после заключения мира.

Германия, которая уже во время финляндско-русских переговоров заняла прохладную позицию по отношению к нашей стране, тщательно избегала того, чтобы война в Финляндии расстроила ее отношения с Советским Союзом. Запись в дневнике графа Чиано от 8 декабря 1939 года, что Германия доставила в Финляндию оружие из взятых в Польше трофеев, не соответствует действительности, поскольку переговоры по этому поводу не увенчались успехом и немецкое командование запретило поставку.

Вместо этого нам удалось разместить заказ на истребители, артиллерию и боеприпасы в Соединенных Штатах, а также закупить в Испании материалы, частично состоящие из вооружений, которые Советский Союз поставлял республиканцам во время гражданской войны в Испании. Дания и Норвегия также предоставили оборудование и небольшое количество военной техники. Обстоятельство, которое невозможно переоценить, состоит в том, что оружие, поступающее из столь многих стран, привело к образованию смеси самых разных калибров и типов. Это создавало трудности и путаницу в обучении. Поскольку нам нужно было все, что нам могли предоставить, цены были часто несравнимы с мирным временем.

Вопрос об отправке нам на помощь экспедиционного корпуса впервые был рассмотрен Высшим военным советом 19 декабря 1939 года и вызвал сильные разногласия. Предложение премьер-министра Даладье направить войска не поддержали британцы, опасавшиеся, что такая мера приведет к разрыву отношений с Советским Союзом. Несмотря на это, в начале января Даладье приказал сформировать экспедиционный корпус.

Второе же предложение, реализация которого значила бы многое, сломило сопротивление британцев. Часть польского флота, три миноносца и три подводные лодки, в том числе «Орзел»[43], были включены в состав британских военно-морских сил. Глава эмиграционного польского правительства генерал Сикорский заявил о готовности этих подразделений военно-морского флота принять участие в блокаде Петсамского военно-морского порта и тем самым перерезать коммуникации высадившихся здесь русских войск с Мурманском. Время года, правда, было невыгодным для операций легких соединений на бурных водах, но было бы выгодно с помощью судов поддержки, замаскированных под польские, нанести неожиданные удары по тем участкам побережья Северного Ледовитого океана, где еще во время Первой мировой войны без помех действовали немецкие подводные лодки. Британцы воспротивились и предложению Франции разрешить польским подразделениям вести боевые действия с опорных пунктов, расположенных на территории Франции. Жаль, что предложение генерала Сикорского не было реализовано, потому что происходящее на побережье Северного Ледовитого океана Советский Союз всегда воспринимал болезненно.

По мере продолжения войны и невозможности быстрого разгрома советское правительство начало понимать, что захват Финляндии – дело более сложное, чем представлялось ранее. На протяжении почти двух месяцев русские атаки на Карельский перешеек не приносили результатов, а на других участках наступающим были нанесены тяжелые поражения. Вдобавок к этому мировое общественное мнение и планы помощи начали принимать все более реальные очертания. Военная оккупация всей страны, бывшая целью во время формирования Народного правительства Куусинена, стала казаться слишком отдаленной. Поэтому Кремль счел желательным изучить возможности прекращения войны на удовлетворительных для Советского Союза условиях. Поскольку все попытки установить контакт с Советским Союзом оказались практически бесплодными, тем примечательнее, что последний 29 января 1940 года обратился в Министерство иностранных дел Швеции с просьбой довести до сведения правительства Финляндии следующую петицию: «Правительство Советского Союза в принципе не против заключения договора с правительством Рюти—Таннера.

Что касается вступления в возможные переговоры, то заблаговременно следует знать, что именно правительство Рюти—Таннера готово предложить к передаче.

Если у правительства Советского Союза не будет ясной уверенности в том, что существует основа для начала переговоров, то говорить о заключении какого-либо договора бессмысленно. Необходимо также учитывать, что требования Советского Союза не ограничатся теми, какие были выдвинуты во время переговоров с господами Паасикиви и Таннером в Москве, поскольку после этих переговоров с обеих сторон была пролита кровь, и эта кровь, пролившаяся против нашего желания и не по нашей вине, требует дополнительных гарантий безопасности границ Советского Союза.

Необходимо также отметить, что соглашение, заключенное Советским Союзом с правительством Куусинена, не может распространяться на правительство Рюти—Таннера».

Это коммюнике, о котором мне сообщили только после его обсуждения в правительстве, было получено 30 января. Его формулировка указывала на то, что Кремль своим отношением к «правительству» Куусинена устранил первое препятствие для переговоров. Ответ, который должен был оставить дверь для переговоров открытой, был доставлен 2 февраля через Министерство иностранных дел Швеции представителю советского правительства в Стокгольме для передачи в Москву. В нем говорилось: «Правительство Финляндии не прерывало переговорного процесса. Оно не начинало и не желало войны. В ходе боевых действий оно несколько раз заявляло о своей заинтересованности в мирном решении противоречий, и эту надежду все еще продолжает питать. Во избежание дальнейшего кровопролития правительство Финляндии готово приступить к переговорам об окончании военных действий и заключении мира и выражает надежду, что добрососедские отношения будут восстановлены. Следует заметить, что Финляндия была удовлетворена своей прежней позицией, в основании которой лежали свободно заключенные договоры, и Финляндия не требовала для себя ничего. Но территорию Финляндии разрушали не только на фронте, но и в глубоком тылу.

Поскольку общую основу можно выработать только путем компромиссов, то в качестве отправного момента можно было принять в основном те результаты, которых добились на переговорах в Москве. Впрочем, Финляндия готова пойти и на дальнейшие уступки, необходимые для обеспечения безопасности Ленинграда. Можно было бы особо подумать о передаче более обширной территории на Карельском перешейке. Далее можно было бы обсудить вопрос о нейтрализации Финского залива путем заключения международного договора.

Однако Финляндия обязана беспокоиться о своей безопасности. Эту точку зрения недавние события сделали еще более важной.

Правительство Финляндии считает, что передача территорий, предусмотренных договором, может быть осуществлена только путем обмена.

По мнению правительства Финляндии, за частное имущество, находящееся на передаваемой территории, необходимо выплатить возмещение».

Ответ советского правительства был дан 5 февраля и заключался в том, что финское предложение не представляет приемлемой основы для переговоров. В тот же день Высший военный совет принял решение отправить в Финляндию войска западных держав. Массовое наступление противника, начатое 1 февраля на Карельском перешейке, уже шло полным ходом.

Что касается решения Высшего военного совета от 5 февраля о вмешательстве, то этот фактор следует принять во внимание, даже если тогда мы не знали подробностей. Как бы ни нравилось нам это решение, существовала опасность, что