Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

Финские ВВС на момент начала войны располагали 96 машинами, большая часть устаревших моделей. Общее количество наших самолетов за всю войну составило 287, из них 162 истребителя. Наши потери составили 61, что соответствует 21% от общего числа.

Наши потери живой силы составили убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран 24 923 человека, ранеными – 43 557 человек.

Маловероятно, что точные потери русских когда-либо будут раскрыты, но их можно как минимум оценить в свете известных фактов примерно в 200 000 убитыми.

Эти тяжелые потери вызваны двумя причинами, которые следует особо отметить: суровая зима и недостатки медицинского обслуживания. Непрекращающийся холод стал причиной смерти тысяч ожидающих помощи раненых.

Скверное впечатление от действий русских вооруженных сил подрывало авторитет советского режима, поэтому ему требовалось противодействовать средствами пропаганды, и во время позиционной войны русские запустили миф о линии Маннергейма. Говорили, что наша оборона Карельского перешейка опиралась на исключительно прочный, возведенный по новейшей технологии из железобетона оборонительный барьер, сравнимый с линиями Мажино и Зигфрида и подобного которому никогда не приходилось взламывать ни одной армии. Соответственно прорыв России можно считать, цитируя официальный русский источник, «подвигом, не имеющим аналогов в истории войн». Полная чушь. Факты абсолютно обратные. Как уже говорилось, линия обороны состояла из небольшого числа постоянных пулеметных гнезд и по моей рекомендации была усилена еще 20 гнездами, соединенными траншеями, – полевые укрепления совершенно не имели глубины. Эту линию народ окрестил линией Маннергейма. Ее удержание полностью обусловлено упорством и мужеством наших солдат, а не силой позиции. Что касается поражений русских на Восточном фронте, то русская пропаганда не смогла подыскать им никакого правдоподобного объяснения.

Нет сомнения, что опыт Финской кампании был полностью использован маршалом Тимошенко при реорганизации Красной армии. По его собственным словам нашему военному атташе в Москве, «русские многому научились в этой тяжелой войне, в которой финны сражались героически».

Интересной деталью реорганизации Красной армии было то, что в политическое руководство войсками, как минимум официально упраздненое, вновь ввели генеральское и другие звания с присущими им привилегиями. В связи с тяжелыми поражениями на немецко-русском фронте летом 1941 года разделенное командование ввели снова, и борьба за власть этих двух сил продолжается, хотя внешнему миру об этом известно мало.

Зимняя война дала четкое представление о способности Финляндии защитить себя, а также о недостатках нашей подготовки к обороне. Опыт показал, что правы те, кто на протяжении двух десятилетий считал, что наша страна располагает большими возможностями защиты от восточного колосса, чем можно судить по нашей живой силе, а природно-климатические условия и качественное превосходство нашего народа эффективно уменьшают численную диспропорцию. Никто никогда не утверждал, что мы сможем противостоять такому подавляющему превосходству долго, однако возможно создание обороны, которая сделает агрессию делом слишком дорогостоящим и потребует у противника столько войск и других ресурсов, что его осложнения скажутся в нашу пользу. Правильность этого убеждения еще отчетливее проявляется на фоне меняющихся политических союзов мировой войны, которые увеличили бы наши шансы ее избежать, если бы мы позаботились о своей обороне.

В предыдущих главах я описал, как пренебрегали нашей обороной, но тут кажется уместным коснуться некоторых наиболее фатальных упущений. Зимняя война ясно продемонстрировала неудачный результат нашей политики передачи части ежегодного контингента рекрутов второго разряда территориальной армии, чья деятельность осуществляется только с началом войны. Таким образом, уменьшилась как мобилизованная армия, так и наши возможности формировать новые подразделения и восполнять потери. Нехватка живой силы в ходе войны становилась все более отчаянной, и почти необученные войска, которые были подтянуты для восполнения убыли на фронте, несли несоразмерно большие потери. За экономические достижения мирного времени приходилось платить кровью. Офицерских кадров мирного времени недоставало, и они были истощены годами изнурительной работы. Как офицеры, так и унтер-офицеры запаса выполняли свои обязанности с величайшей самоотверженностью, но, естественно, не могли заменить кадровый состав регулярной армии. Их обучила война, но слишком высокой ценой.

Недостатки в обучении были весьма заметными. Конечно, в какой-то степени их компенсировали боевые качества финского солдата, но для того, чтобы овладеть техникой современной войны, нужно нечто большее, чем умение пользоваться винтовкой и лыжами. Обучение должно познакомить солдата с оружием, с которым ему придется встретиться на поле боя, но у нас его было немного. Когда началась война, большинство наших солдат никогда не видели танков, и противотанковые силы нам пришлось импровизировать уже в ходе войны.

Однако самым серьезным аспектом была наша плохая материальная обеспеченность. Чтобы армия стала реальным фактором мира, она должна была быть эффективной во всем, должен был быть модернизирован каждый род войск и создан эффективный бронетанковый корпус. Как с военной, так и с политической точки зрения, в необычных обстоятельствах, лежавших в основе русской агрессии, мы могли бы посильными нам экономическими жертвами поставить Советский Союз перед перспективой опасной и изнурительной войны, которой он, возможно, предпочел бы избежать.

Если бы, кроме того, мы позаботились об укреплении Карельского перешейка и ворот вторжения на восточной границе, наши шансы на проведение повсеместной успешной обороны были бы совсем другими. И такая страховка от войны не вышла бы за рамки наших экономических возможностей. То, что ничего из вышеперечисленного так и не было сделано, объяснялось тем фактом, что с первого года нашей независимости оборона страны стала партийным вопросом, и крупнейшие партии в парламенте упорно выступали против даже скромных ассигнований. И только когда было уже слишком поздно, они осознали, к чему привела такая политика. Им предстояло собственными глазами увидеть, как за пренебрежение и ошибки приходится снова и снова расплачиваться разрушением невосполнимых ценностей.

Пусть грядущие поколения не забудут дорогих уроков нашей оборонительной войны. Они могут с гордостью вспоминать Зимнюю войну и черпать в ее славной истории мужество и уверенность. Тому, что армия, столь уступающая по численности и оснащению, наносила столь серьезные поражения превосходящему по силе противнику и, отступая, раз за разом отражала его атаки, трудно найти параллель в истории войн. Но не менее достойно восхищения и то, что финский народ перед лицом явно безнадежной ситуации не поддался чувству отчаяния и, вместо этого, проявил самоотверженность и величие. Такой народ заслужил право на жизнь.

Параллельно с событиями войны самого ее начала и до заключения мира велась деятельность на дипломатическом уровне.

Уже говорилось о дипломатической поддержке, которую Скандинавские страны и США оказали Финляндии во время переговоров с Москвой осенью 1939 года. Даже если на раннем этапе эти демарши не имели большой реальной ценности,