Обычные люди: 101-й полицейский батальон и «окончательное решение еврейского вопроса» - Кристофер Браунинг

евреев, в большинстве своем пожилых людей и/или женщин, сопровождалась столь малым количеством происшествий, что лейтенант Фишман мог сосредоточиться на таких тяготах службы, как вагон третьего, а не второго класса, недостаточных пайках и летней жаре, из-за которой испортилось масло. Разумеется, ни слова не было сказано о том, какие страдания за время 61-часовой поездки переносили евреи, запертые без еды и воды в вагонах для перевозки скота. Однако Фишман, доставив 949 евреев в якобы рабочий лагерь в Собиборе, прекрасно знал, что отобранные для работы евреи, багаж и съестные припасы не последовали вслед за ними. В Собиборе газовые камеры располагались глубоко в лесу и не были видны с разгрузочной платформы. Но, вопреки отрицаниям большинства полицейских, Фишман и его команда, по-видимому, все же заходили на территорию лагеря и наблюдали за разгрузкой.

Полицейские, охранявшие поезд с депортируемыми, который следовал из Коломыи в Галиции, сочли свою работу гораздо более утомительной по сравнению с беспроблемной перевозкой евреев из Вены. Еще бы, ведь в Галиции, где летом и осенью 1941 года происходили уличные расправы над евреями, а весной 1942 года прошла первая волна депортаций, многие жертвы явно догадывались о своей судьбе, когда в августе 1942-го депортации возобновились. В середине сентября 1942 года капитан 133-го резервного полицейского батальона 24-го полка докладывал о своих впечатлениях от одной недели депортационных мероприятий:

7-я рота 24-го полицейского полка

Лемберг [Львов], 14 сентября 1942 г.

Командующему полиции порядка в округе Галиция, Лемберг

Тема: Переселение евреев

После проведения 3 и 5 сентября мероприятий по переселению евреев в Сколе, Стрые и Ходорове, во время которых капитан охранной полиции Крёпелин руководил задействованными в операции частями полиции порядка и о которых уже подробно докладывалось, 7-я рота 24-го полицейского полка вечером 6 сентября, согласно полученному приказу, прибыла в Коломыю. Я незамедлительно связался с комиссаром по уголовным делам оберштурмфюрером СС Лейтмерицем, возглавляющим управление полиции безопасности в Коломые, и с участковым обер-лейтенантом отдела охранной полиции в Коломые Хертелем.

В отличие от мероприятий в Стрые, запланированная на 7 сентября акция в Коломые была хорошо подготовлена и не должна была представлять сложности для задействованных в ней подразделений. Евреи были извещены вышеупомянутыми службами и Бюро по трудоустройству о необходимости явиться 7 сентября в 5:30 на сборный пункт Бюро для регистрации. К назначенному времени там действительно собралось примерно 5300 евреев. Силами моей роты я оцепил еврейский квартал и провел тщательный обыск, в ходе которого удалось разыскать еще примерно 600 евреев.

Погрузка на транспортный поезд завершилась около 19:00. После того как полиция безопасности выпустила примерно 1000 от общего числа задержанных, 4769 евреев были депортированы. В каждый вагон поезда погрузили по 100 евреев. Стоявшая в тот день сильная жара чрезвычайно затруднила проведение акции и очень мешала перевозке. После того как все вагоны были должным образом заколочены и опломбированы, транспортный поезд около 21:00 отправился в Белжец в сопровождении охраны, состоявшей из одного офицера и девяти подчиненных. Ночью с наступлением темноты нескольким евреям удалось покинуть вагоны. Они протиснулись через воздуховоды, предварительно сняв колючую проволоку. Часть из них охрана застрелила на месте, а бо́льшая часть бежавших была ликвидирована той же ночью или на следующий день силами железнодорожной охраны или других подразделений полиции. Перевозимые были доставлены в Белжец без особых происшествий, хотя с учетом длины поезда и полной темноты сил охраны оказалось явно недостаточно. Начальник транспорта из 6-й роты 24-го полицейского полка по возвращении в Станислав[3] 11 сентября смог доложить мне об этом лично.

7 сентября около 300 евреев – возрастных, больных, ослабленных и непригодных к транспортировке – было расстреляно. Согласно приказу от 4 сентября о расходе боеприпасов, о котором меня уведомили только 6 сентября, расстрел в 90 процентах случаев производился из карабинов и винтовок. Пистолеты использовались только в исключительных случаях.

8 и 10 сентября были проведены акции в Кутах, Косове, Городенке, Заплатове и Снятыне. Примерно 1500 евреев пришлось гнать пешим маршем 50 километров от Кут или 35 километров от Косова до Коломыи, где на ночь их разместили во дворе тюрьмы полиции безопасности вместе с другими собранными в окрестностях евреями. Помимо евреев, задержанных в Городенке и Снятыне, которых полиция безопасности уже успела погрузить, использовав для этого по 10 вагонов в каждом пункте, еще 30 вагонов были загружены в Коломые. Общая численность евреев, отправленных 10 сентября в Белжец на поезде для переселяемых, составила 8205 человек.

Во время акций в окрестностях Коломыи 8 и 10 сентября по понятным причинам пришлось ликвидировать путем расстрела примерно 400 евреев. В ходе большой облавы на подлежащих переселению, проводившейся в Коломые до 10 сентября, полиция безопасности, вопреки моим возражениям, погрузила всех евреев в 30 предоставленных для этого железнодорожных вагонов. Учитывая, что в те дни стояла сильная жара, а евреи после долгих пеших маршей или многодневного ожидания, в течение которого они не получали никакой заслуживающей упоминания пищи, были крайне утомлены, чрезмерная загруженность вагонов, почти в каждом из которых находилось от 180 до 200 евреев, стала настоящей катастрофой в том смысле, что это крайне отрицательно повлияло на процесс перевозки.

Насколько плотно были набиты евреями те два десятка вагонов, которые полиция безопасности загружала отдельно в Городенке и в Снятыне, мне неизвестно. В любом случае оба поезда прибыли в Коломыю с совершенно недостаточной охраной, так что закрывавшая воздуховоды колючая проволока была снята почти полностью. Я распорядился срочно перевести поезд с железнодорожной станции в Коломые и сцепить его с 30 вагонами, стоявшими на запасном пути в стороне от станции. Еврейская полиция (Ordnungsdienst, «служба порядка») и рабочие станционной строительной бригады из Коломыи до наступления темноты были заняты заделыванием отверстий во всех неудовлетворительно закрытых вагонах, согласно стандартным правилам. Команде, состоявшей из одного офицера, гауптвахмистра Цицмана, и 15 подчиненных[4], было поручено охранять стоявший в ожидании поезд из 50 вагонов с переселяемыми до самого его отправления и предотвращать любые попытки к бегству. Учитывая вышеописанное состояние евреев, влияние жары и сильную перегруженность большинства вагонов, евреи то и дело пытались выбраться из стоявших на запасном пути вагонов, тем более что ближе к 19:30 наступила темнота. В 19:50 к запасному пути прибыла охранная команда поезда из девяти человек под началом цугвахмистра Еклейна. В условиях наступившей темноты пресекать попытки выбраться из стоящего поезда и расстреливать евреев при побеге не представлялось возможным. Из-за жары евреи во всех вагонах полностью разделись.

В 20:50, согласно расписанию, поезд отправился из Коломыи, и охрана заняла свои места. Команда, как я распорядился еще