Медицинские сказки от врача-реабилитолога. Как болезнь меняет судьбу пациентов, а реабилитация помогает стать счастливыми - Мария Панова

Пациентка эта была любимицей отделения. Старалась, работала, и все у нее получалось. Все знали, что это будет история со счастливым концом. Забылись в собственной радости, сбросили со счетов не зависящие от человека обстоятельства. Бывает.

Она умерла почти мгновенно. На обходе болтала весело, говорила, что все в порядке. Через час вызвала врача в палату, задыхаясь и не понимая, что с ней: ведь так бывает, доктор? Просто переутомилась, да? Врач взял ее за руку и держал все время, пока медсестры суетились вокруг, измеряя давление (низкое), насыщение крови кислородом (скверное, и падает каждую минуту), пока не пришел реаниматолог, одним кивком подтверждая – дело дрянь. Она потеряла сознание где-то возле раздвижных дверей реанимации. Потом все было по протоколу сердечно-легочной реанимации, но все зря.

В ординаторской была тишина. Все молча сидели, каждый думал свое, но об одном: что произошло? Почему с ней? Она должна была уйти из отделения своими ногами, чтобы жить нормальную жизнь. И без того досталось ей, выкинуло на обочину течением судьбы, но врачи остановили эту роковую инерцию падения под откос, почти вернули ее к исходной точке, где она была молода и полна планов на будущее.

Вскрытие показало массивную тромбоэмболию легочной артерии. Шансов спасти пациентку, увы, не было.

История вторая

«А почему худой такой? Всегда такой был или похудел недавно?» – реабилитолог пытливо осмотрела своего пациента. Да, недавно перенес инсульт. Да, нужно восстанавливаться. Но землистый цвет лица, нездоровая худоба, болезненный вид и этот особый затуманенный усталостью взгляд… Такие пациенты от бессилия почти ничего не могут, сила-то в ногах после инсульта есть, но словно нет энергии, словно высосал ее кто-то. Кто? Или, точнее, что?

Врачу стало понятно, когда начала расспрашивать про глотание. Сын его рассказал, что пациент поперхивается – обычное при инсульте дело, так сказали в районной больничке, куда отец с тем инсультом и угодил.

Обычное, да не совсем. Не так поперхиваются больные после инсульта, это реабилитолог знала четко. Не могут пить воду из чашки, а из ложечки – могут. Кашу проглотят, а куском могут и поперхнуться. Но тут мужчина пил воду, а поперхнулся от ложки детского питания! Да не закашлялся, а словно привычным уже движением попытался исторгнуть из себя этот несчастный глоток еды. Будто препятствие какое-то было в пищеводе, что мешало ему глотать. Механическое препятствие.

Жил этот пациент в деревне, к врачам не обращался. Ну худеть начал – с кем не бывает. Потом с инсультом в районную больничку угодил. Там его подлечили, да вот радость – переправили на реабилитацию в большую клинику. С надеждой, что там-то его на ноги поставят.

Не поставили. Начали обследовать. В желудке и пищеводе была огромная злокачественная опухоль, метастазы гнездились в печени. Анемия – вот причина бледности, низкий белок в крови – пожалуйте полное отсутствие сил, да и раковая кахексия это была вообще-то, стадия полного истощения организма победившей его заразой, когда кукушата-клетки, что подкидывает раковая опухоль здоровым тканям, перерастают по своим потребностям все и вся и начинают жрать остатки энергетических ресурсов человека.

В районной больничке все списали на туберкулез, что был у больного больше десяти лет назад, и обследовать не стали. Реабилитологи в своей большой и светлой клинике авось разберутся, их-то поди учили по-другому.

Пациент умер через три недели. На реабилитацию после инсульта он попал в финале страшной болезни, и сделать было уже ничего нельзя.

* * *

Когда меня спрашивают, что мы, врачи, делаем, если умирают у нас пациенты, хотя умирать не должны, я готова рассказать им десятки печальных историй болезни с одним и тем же финалом.

В первой истории молодая женщина покинет сцену внезапно, занавес опустится в тот миг, когда зритель будет ждать развития сюжета.

Во второй истории пожилой мужчина пострадает от стечения обстоятельств – уединенная жизнь в глуши, отсутствие врачей, и время, когда медицинская помощь придет, будет слишком поздно, чтобы помочь.

Есть и другие истории. В центре каждой – человек со своим уникальным характером и судьбой. Нет ни одной похожей истории жизни, как не бывает идентичных отпечатков пальцев у разных людей. Нет ни одной похожей истории смерти.

Да, наши пациенты умирают. Мы отчаянно пытаемся их спасти. Получается не всегда.

Наверное, что-то такое я и отвечаю случайному любопытному собеседнику, что хочет узнать изнанку врачебных будней в большой светлой клинике, где люди умирать не должны, а должны дружно в назначенный срок выходить через парадный выход своими ногами и после жить долго и счастливо.

Но не выходят. Точнее, не все. И это жизнь как она есть.

Когда они умирают…

…Я чувствую злость.

Логопед кормила тебя с ложечки. Сама заваривала тебе черный крепкий чай с сахаром, потому что ты любишь именно такой. Старшая медсестра маленькими порциями заливала через зонд кефир. Палата большая, все пьют кефир, и тебе тоже захотелось. Кто-то из соседей спросил: «Доктор, ему можно немножко?» Можно. Сколько хочется. Только не слишком большим объемом за раз.

Инструктор ЛФК поднимала тебя. Мы стояли с ней, глядя, как ты сидишь, и радовались. Я планировала через три дня поднять тебя на ноги. Шло тяжело: стоило тебе сесть, и ты ронял сатурацию. Но каждый раз удавалось посидеть чуть дольше. На несколько секунд.

Когда у тебя с мочой пошла кровь, мы справились. Прозрачное желтое содержимое мочеприемника я разглядывала, как будто ты преподнес мне букет роз. Нет больше крови! Живем.

Я как коршун следила за твоим давлением, зная, что тебе нельзя низкое – откажут почки и уйдешь за считанные часы.

Потом у тебя кончились вены. Я вызвала реаниматолога, он поставил подключичный катетер. И снова мы с тобой обманули Костлявую, и снова получилось наполнить твои сосуды жидкостью и электролитами, поднять давление.

Вечером я спросила: «Мы тебя укатали сегодня, устал?» Ты кивнул.

То давление мерила, то сатурацию на всех пальцах по очереди, потом медсестра безуспешно искала вены, потом этот подклюк еще. Спи, говорю. Завтра будет новый день. Только попробуй давление уронить.

В субботу утром я, уходя с дежурства, зашла убедиться, что ты в порядке. Давление в норме, моча светло-желтая, температуры нет.

В воскресенье утром ты уронил разом давление и сатурацию. Отключился вмиг.

Восемьдесят пять лет, что вы хотели. Тромбоэмболия легочной артерии. Часто бывает после инсульта у лежачих пациентов, как ты их ни береги.

Я хотела,