XX век. Уроки истории. 1900-1939 - Егор Станиславович Холмогоров

советской власти уголовников, которые нещадно эксплуатировали «контриков» и старались при любой возможности поживиться за их счёт. Шаламову удалось выжить, устроившись на работу фельдшером в лагерной больнице, в каковом качестве он и провёл последние годы своего заключения – в противном случае, ему реально было бы практически не выжить, учитывая, что в середине войны ему вместо положенного освобождения дали новый срок за то, что назвал в одном из разговоров Бунина классиком русской литературы. Это сейчас для нас естественный факт, а тогда это считалось «антисоветчиной» и «контрреволцюией» – хвалить белоэмигрантского литератора, настроенного антисоветски.

К концу 1938 года, эта расстрельная система начала себя несколько исчерпывать и её начали постепенно сворачивать. Ежов был снят с должности и переведён в наркомат речного транспорта, а его место занял переведённый из Грузии Лаврентий Берия. Вскоре Ежова также арестовали и в 1940 году расстреляли. Причём, единственным обвинением, которое он признал, было по статье «Мужеложство». При Берии начался пересмотр приговоров по политическим делам и начались освобождения некоторой части репрессированных, которые находились в заключении. Подключились, как не странно, прокуроры, которые начали говорить, что не всех посадили правильно.

Здесь стоит вспомнить самого знаменитого тогдашнего советского прокурора – Андрея Януарьевича Вышинского, который был главным представителем обвинения на всех трёх московских процессах и требовал там расстрелов. Первый процесс, как уже говорилось, был в 1936 году и на нём главными обвиняемыми были Зиновьев и Каменев. На втором процессе в 1937 году менее крупных деятелей, в числе которых были Радек, Пятаков и Сокольников. Там из 17 человек было расстреляно 13, но те, кто получил сроки заключения, долго не прожили – в частности, Радек и Сокольников были убиты в тюрьме. На третьем процессе, в 1938 году, судили группу партийных деятелей, которые не относились к левой оппозиции в 1920-е годы, во главе с бывшим главой Коминтерна Бухариным и бывшим председателем Совнаркома Рыковым (вместе с ними на скамье подсудимых оказался и один из проводников репрессий Ягода). Из 21 обвиняемого расстреляли 19. Все, кто остался в живых и не был убит потом в заключении, были расстреляны осенью 1941 года. Процесс против Бухарина был самым громким. Впоследствии все, кто был осуждён на этих процессах, были реабилитированы, кроме одного человека – Ягоды. И вот именно на этих процессах выступал Генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский.

Он в своё был меньшевиком, перед революцией служил помощником у присяжного поверенного округа Московской судебной палаты Павла Малянтовича. После революции 1917 года был назначен комиссаром милиции Якиманского района. В этой самой должности он подписал «распоряжение о неукоснительном выполнении на вверенной ему территории приказа Временного правительства о розыске, аресте и предании суду, как немецкого шпиона, Ленина», выполняя приказание министра юстиции того самого Малянтовича, который сам же предупредил Ленина о возможности ареста. В 1920 году Вышинский перешёл от меньшевиков к большевикам – и теперь был обвинителем коммунистических лидеров, оказавшихся неугодными Сталину, с которым он, как оказалось, сидел в Баиловской тюрьме в Баку – поэтому, очевидно, он так никогда и не был обвинён за то, что некогда был противником большевиков (в то время иных сажали и расстреливали за меньшее). Но параллельно с этим Вышинский требовал соблюдать хоть какие-то рамки законности и ввести их в действия по «кулацкой операции».

При этом, всё это развивалось на фоне активной кампании за международный престиж Советского Союза. В том самом 1937 году в Париже проходила международная выставка, главной фишкой которой было противостояние советского и германского павильонов, находившихся как раз друг напротив друга. Причём, германским павильоном занимался человек, который, в принципе, считается одним из гениев архитектуры Альберт Шпеер. Главным украшением советского павильона была скульптура «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной, очень крупного скульптора, начинавшей ещё до революции. Это были такие действительно мощные античные тела и потрясающая динамика. Скульптура эта сейчас находится в Москве на ВДНХ, где каждый москвич и гость столицы может её увидеть. Именно она знакома многим по заставке фильмов киностудии «Мосфильм». Немцы попытались противопоставить ей скульптуру под названием «Братство», которая сегодня будет выглядеть одновременно и нацистской, и гей-пропагандой, поскольку является довольно анекдотической. Вообще же германский павильон был невероятно унылым, с очень невыразительным антуражем. На этом фоне, конечно же, «Рабочий и колхозница», однозначно выигрывали с треском эту визуальную конкуренцию. Для многих тогда это словно бы говорило, что за Советским Союзом – будущее, а за нацистской Германией будущего нет. И, конечно, в самом деле – Третий Рейх после этой выставки не просуществовал и десяти лет. Впрочем, Советский Союз до конца ХХ века не дожил, прекратив своё существование.

7. Идеологический поворот к патриотизму

Параллельно с этим в СССР происходили крайне интересные идеологические процессы. Дело в том, что сам Советский Союз стал отходить от той крайней формы национального нигилизма и отвержения всего русского и русской истории, господствовавших тогда в стране. Тогда в учебниках и словарях писали про «бывшую Россию», а Александра Невского проклинали как «ставленника новгородской торговой буржуазии». И вот на глазах начинается разворот к патриотизму.

Здесь стоит сказать, что довольно большую роль в этом сыграл близкий соратник Сталина Андрей Александрович Жданов. Он родился в южнорусском городе Мариуполе на берегу Азовского моря в семье личного дворянина, преподавателя и чиновника министерства народного просвещения, выходца из духовного сословия. Он был офицером Русской армии во время Первой мировой войны (правда, на фронте не был) и вступил в коммунистическую партию. Жданов как-то всегда на фоне остальных сталинских соратников отличался таким ярко выраженным интересом к русскому вопросу. Он считал, что, хотя они и коммунисты, но нужно брать всё лучшее от исторической России. В 1934 он возглавил после гибели Кирова Ленинградскую парторганизацию – Сталину был нужен свой надёжный человек во главе второго крупнейшего города страны. А вместе с этим он стал секретарём ЦК по идеологии.

В этой должности он, при попустительстве Сталина, развил достаточно активную деятельность в этом направлении. Жданов также довольно грамотно вытаскивал и подбирал кадры, в частности, перетянул из Ленинграда в столицу много интересных людей, которые с ним были примерно одних взглядов. Например, крупный экономист Николай Вознесенский, про которого Сталин шутил, что он никого кроме русских за людей не считает. Вознесенский во время войны руководил советской экономикой в качестве руководителя Госплана. Потом Жданов вытащил из Ленинграда в качестве специалиста по лёгкой промышленности Алексея Косыгина, который в 1964 – 1980 годах возглавлял советское правительство и являлся одним из немногих соратников Жданова, которых не расстреляли. Пик