Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

Расспросы в гостинице «Грейхаунд» показали, что «Робинсон» — это жена Джона Робинсона, с которой он некоторое время назад расстался. «Она не получила телеграмму, — позже отмечал Корниш, — из-за любопытной несчастливой случайности, которая мне очень помогла. Впрочем, если бы о таком написали в детективном романе, читатели наверняка сочли бы эту деталь чересчур „удобной“ для сыщика и потому неправдоподобной». Телеграмма попала в руки барменши, лишь с недавних пор служившей в гостинице и не знавшей там никого по фамилии Робинсон, — эта барменша вернула послание мальчишке-рассыльному, сказав, что у них нет человека с такой фамилией. Мальчик равнодушно пожал плечами, сунул телеграмму обратно в сумку и принес обратно на почту. Но Корниш сумел узнать, что Джон Робинсон живет на Делаун-стрит (в Кеннингтоне) и что в этот вечер (было уже 19 мая) собирается выпить в пабе «Слон и башня» (в Уолуорте)[1018].

Придя в паб, Робинсон — 36-летний «светловолосый мужчина среднего роста и крепкого телосложения» — обнаружил, что его поджидают там два детектива. «Он охотно согласился проследовать с нами в Скотленд-Ярд для беседы, и его показания, в общем-то, нас удовлетворили, — писал Корниш в отчете. — Он много поведал о себе, о своей армейской службе, о разнообразных работах, которыми после нее занимался. Фирма, основанная Робинсоном на Рочестер-роу, разорилась потому, что ему не хватало денег на солидную рекламу»[1019].

Робинсон подробно описал свои передвижения с 4 по 6 мая. Складывалась картина вполне обычной жизни: днем сидел в конторе, вечерами отдыхал в пабе. Робинсон утверждал, что ничего не знает ни о сундуке, ни о Минни Бонати. Он согласился встать в ряд с другими мужчинами для опознания, однако его не опознал никто — ни таксист Эдвард Шарпингтон, ни торговец сундуками Генри Уорд, ни носильщик с вокзала Чаринг-кросс. Так что Корнишу пришлось отпустить Робинсона восвояси[1020].

К тому времени расследование приобрело огромный размах: «Удалось опросить сотни людей, отыскать не менее 30 друзей миссис Бонати, к тому же в Скотленд-Ярд стекалось множество анонимных писем по поводу этого дела. Полицейские посетили гаражи по всему Лондону, а в некоторых кварталах был проведен обыск во всех домах» (сообщала одна из газет). И вот оборвалась самая, казалось бы, перспективная нить. «Робинсон уверенным шагом вышел из Скотленд-Ярда, — вспоминал Корниш, — и я был почти убежден, что снова пустился по ложному следу, ведь еще один подозреваемый очистил себя от подозрений… Прошло уже 12 дней. Казалось, мы исчерпали все возможные источники информации, однако совершенно не продвинулись в поимке убийцы»[1021].

* * *

Рано утром в субботу, 21 мая, Корниш собрал в Скотленд-Ярде своих детективов, чтобы провести обзор собранных улик. В совещании участвовал и главный констебль Уэнсли. Полицейские снова осмотрели одежду, извлеченную из сундука. На общем фоне как-то выделялась тряпка, в которую завернули голову Минни. Ткань была покрыта кровью и грязью. «Все-таки имелась вероятность, что на ней могло сохраниться чье-либо имя или метка прачечной, так что я вытащил ее из кучи и постарался отмыть», — писал Корниш. Он стал оттирать грязь под краном, и вдруг его глаза удивленно расширились. Из-под слоя всякой дряни проступало одно слово: «Грейхаунд»[1022].

Уэнсли приказал детективам вернуться в бывшую контору Робинсона на Рочестер-роу, чтобы провести более тщательный обыск. Обстановка была вполне типичная: несколько кресел, сейф, секретер. Бёрт вспоминал: «Просто поразительно, думал я, что здесь нет ни пятнышка крови, ведь Минни Бонати явно убили именно тут и именно тут ее тело раскромсали на куски и запихнули в сундук». Бёрт и еще один детектив-сержант, по фамилии Кларк, опустились на четвереньки и стали обследовать ковер с помощью луп. Но не сумели найти ничего подозрительного. После этого Кларк взял стоявшую возле секретера корзинку для мусора и высыпал ее содержимое на пол.

— Боже мой! — воскликнул он[1023].

Среди выпавших бумаг обнаружилась окровавленная спичка. «Мы без единого слова глядели на нее, размышляя о ее истории, — вспоминал Бёрт. — Вероятно, Робинсон, умертвив и расчленив свою жертву, уселся в то самое кресло, в котором теперь сидел я, закурил сигарету и бросил обгорелую спичку в мусорную корзинку, как уже делал тысячу раз». Еще более ошеломляющей казалась сама возможность того, что убийство совершили в помещении, «находящемся менее чем в 100 ярдах от вестминстерского Полицейского суда и не далее чем в полумиле от Скотленд-Ярда»[1024].

Между тем одна из барменш гостиницы «Грейхаунд» узнала в тряпке один из своих плащей-пыльников. Корниш осведомился, почему она так в этом уверена. Выяснилось, что руководство гостиницы выдало всем своим 37 сотрудникам совершенно одинаковые плащи.

По словам барменши, она как-то вечером выстирала плащ в раковине после того, как замачивала там тряпку желтого цвета. Попавший в воду краситель придал гостиничному плащу желтоватый оттенок. Заодно она упомянула, что живет в одной комнате с бывшей миссис Робинсон. «Когда я это услышал, — отмечал Корниш, — то проникся уверенностью, что моя охота подходит к концу»[1025].

Детективы Скотленд-Ярда арестовали Джона Робинсона ранним утром в понедельник, 23 мая, в комнате, которую он снимал на Делаун-стрит — длинной улице со сплошными рядами домов, идущими параллельно лондонскому театральному кварталу. Когда детективы вошли в комнату, Робинсон лежал в постели и спал. «Арест был произведен стремительно и бесшумно, — сообщала одна газета. — Робинсон сидел в такси, мчавшемся в Скотленд-Ярд, еще до того, как другие жильцы дома осознали, что́ произошло в спальне на верхнем этаже»[1026].

Робинсон отбросил всякое притворство — видимо, осознав, что Корниш запасся новыми уликами:

— Я понимаю — дело серьезное, — проговорил арестованный. — Я познакомился с этой женщиной на вокзале Виктория. Отвел ее к себе в контору. Я хочу вам все рассказать. Да, я это сделал. Я ее разрезал на куски.

Корниш предупреждающе поднял ладонь и должным образом уведомил задержанного о его правах.

— Ладно, — отозвался Робинсон. — А теперь я вам расскажу, как все было[1027].

По его словам, он впервые встретился с Минни Бонати близ вокзала Виктория 4 мая около четырех часов дня. Ему показалось, что она женщина вольных нравов, и он, недолго думая, пригласил ее к себе в контору на Рочестер-роу. Придя туда с Робинсоном, Минни стала требовать у него денег и пришла в ярость, когда он заявил, что ничего не может ей заплатить. Она стала буйствовать и попыталась его ударить. По словам Робинсона, он оттолкнул Минни, а затем выбросил вперед кулак, отчего она