Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова

сроков)[877]. Однако проблематичным является то, что отсутствует проработанный законодательный механизм для реализации права на возмещение имущественного вреда, причиненного судьей. ГК РФ не предусматривает порядок такого возмещения, а гражданско-правовая ответственность судей не урегулирована и в специальных нормах Федерального закона «О статусе судей в Российской Федерации». Отсутствие детально проработанного законодательного механизма возмещения у судьи имущественного вреда послужило основанием для отказа в принятии исковых заявлений, которые подаются на основании п. 2 ст. 1070 ГК РФ для установления вины судьи решением, отличным от приговора.

Хотя на практике гражданско-правовая ответственность судей часто подменяется дисциплинарной ответственностью, имущественный вред, который судья причинил участникам процесса, данным видом ответственности не возмещается. Следовательно, восстановление прав и законных интересов потерпевших участников процесса фактически не осуществляется.

К тому же субъектом гражданско-правовой ответственности согласно ст. 1069 ГК РФ является не судья, а государство, так как предусмотрено, что вред возмещается за счет казны Российской Федерации. Вполне логично, что вред, который причинил судья, действуя от имени государства, возмещается за счет казны РФ. Мы уже объяснили, что это традиционное правило в большинстве стран европейской континентальной модели. Однако право регрессного требования государства предусмотрено ст. 1081 ГК РФ, но только если вина судьи, который причинил вред при осуществлении правосудия, установлена приговором суда, вступившим в законную силу (п. 3 ст. 1081 ГК РФ). Можно сделать вывод, что право обратного требования к судье государство могло бы реализовать только в случае совершения судьей уголовного преступления. Это правило не является оправданным, так как в случае причинения вреда государству другим должностным лицом при исполнении служебных и должностных обязанностей (например, должностным лицом МВД России), безусловно признается право регресса к этому лицу в размере выплаченного вреда, если законом не установлен иной размер (п. 1 ст. 1081 ГК РФ). Поэтому в литературе отмечается, что гражданско-правовая ответственность судей является «гипотетической» и ее преобразование в реальную ответственность возможно лишь предъявлением регрессных требований от уполномоченного органа РФ (Министерства финансов) или субъекта РФ к судье — нарушителю[878].

Подводя итог, можно отметить, что действующее российское законодательство пока не содержит проработанного механизма возмещения гражданско-правового вреда, причиненного судьями в процессе отправления ими правосудия. На сегодняшний день закон предусматривает возможность взыскания компенсации за нарушение разумного срока судопроизводства и разумного срока исполнения судебных актов (гл. 26 КАС РФ). Учитывая, что выплата компенсации производится за счет казны, за указанные нарушения перед участниками дела отвечает государство, а не персонально судья или судьи, рассмотревшие дело. Обращение государством регрессного требования к судье (судьям) о возмещении ими уплаченной государством компенсации из собственных средств требует соответствующей проработки и принятия взвешенных законодательных решений. В любом случае, вина судьи (судей) в причинении гражданско-правового вреда участникам судопроизводства должна быть полностью доказана и установлена вступившим в законную силу судебным актом.

§ 5. Независимость и ответственность судей — две стороны одной медали

Гражданско-правовая ответственность судьи за вред, причиненный сторонам в рамках судопроизводства, крайне редко рассматривается в судах[879]. Расширение судебного гражданско-правового иммунитета в сербском праве и тем самым неприкосновенности судей, не является оправданным, имея в виду то, что для исполнения обязанности судьи требуются очень высокие критерии — профессионализм, компетентность и достоинство (ст. 5 °Cербского закона о судьях).

По общему правилу гражданского права юридическое лицо несет ответственность за вред, причиненный третьему лицу его органом при исполнении или в связи с выполнением его функций. В таком случае юридическое лицо имеет право на возмещение с лица, причинившего вред умышленно или по грубой неосторожности (ст. 172 Сербского закона об обязательственных отношениях). На основании данного правила гражданского права можно сделать вывод, что при осуществлении регрессного требования критерием не является только умысел в причинении вреда, но и грубая неосторожность. При этом речь идет об общем правиле, когда вред возмещается с лица, для исполнения обязанностей которого не требуются столь высокие критерии отбора, как при назначении на должность судьи. по отношению к этим лицам судья оказывается безосновательно привилегированным.

Сравнивая общее правило гражданского права и правило Закона о судьях, выявляется дисбаланс правового регулирования, проявляющийся в том, что судьи не могут привлекаться к регрессной ответственности при грубой неосторожности, а работники, исполняющие иные обязанности, — могут. Данный правовой дисбаланс усиливает безответственность судей к сторонам в судебном разбирательстве.

Широкий гражданско-правовой иммунитет обосновывается необходимостью обеспечения свободы судьи в применении закона и принятии решений и обязанностью обеспечения независимости судей. Однако нельзя сказать, что является оправданным во имя независимости расширять судебный гражданско-правовой иммунитет до степени безответственности (за исключением случаев, когда вред причинен умышленно, что, как правило, доказывается очень трудно)[880].

Если судья будет совершать грубые ошибки в своей работе и в этом случае будет защищен, то гарантия независимости превратится в гарантию произвола. В правовой доктрине обращается внимание на то, что любая власть, включая судебную, стремится абсолютизировать свои властные полномочия, и что показатели властности судебной деятельности в настоящее время расширяются[881]. Таким образом, хотя чаще всего говорится о необходимости обеспечения независимости судебной власти, необходимо развивать и механизм ограничения проявления ее абсолютизации. Имея в виду то, что от судьи ожидается высокий уровень профессионализма и компетентности, он должен отвечать и за грубые ошибки в своей работе, не только за умысел.

Независимость в самом широком смысле слова означает «отсутствие субординации», но она не обеспечивается полным отсутствием ответственности за незаконные или неправильные действия. Красноречиво указывается на то, что «судебная власть должна быть подотчетна народу, а не отчуждена от него»[882]. В литературе говорится о том, что существует определенное противоречие между независимостью судебной власти и демократической ответственностью. «В демократических обществах институты, определяющие политику, обычно считаются ответственными в политическом процессе. Если суды признаются создателями политик, появляется естественное ожидание, что они будут нести ответственность, т. е. что будут подотчетны общественности и гражданам за свою работу»[883].

Персональная независимость судей и независимость судебной власти как системы должны существовать и в правовом порядке, т. е. в нормативном регулировании, и в практике. Речь идет о разнице между de iure и de facto независимостью.

В российской правовой доктрине применительно к судебной власти и ее взаимодействии с иными властями говорится о ее самостоятельности, тогда как независимость означает осуществление правосудия судьей в качестве независимого должностного лица[884]. Таким образом, самостоятельность означает осуществление судами судебной власти вне зависимости от чьей-либо воли в рамках подчинения только Конституции РФ и закону, а независимость присуща носителям судебной власти при осуществлении ими правосудия[885].

Значит, de iure независимость олицетворяют конституция, законы и другие нормативные правовые акты, на основании которых правосудие осуществляется и которые гарантируют