Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный Комитет и его члены, 1917-1991 гг. - Эван Модсли

партийную работу именно по этой причине. Они составляли меньшинство среди клиентов Четвёртого управления Минздрава, присматривавшего также за здоровьем правительственных чиновников, академиков и актёров. Хотя буфеты в партийных учреждениях оставались выше среднего уровня по снабжению продуктами, но цены в них стали такими же, как везде. Для некоторых представителей верхних уровней партийных руководителей главной привилегией оставалась относительная свобода действий[738]. Членство в Центральном Комитете само по себе не давало особых преимуществ. Привилегии были придатком к занимаемой должности, и подъём по служебной лестнице увеличивал их, включая получение права на приобретение собственного автомобиля и строительство дачи. Когда Виталий Воротников был секретарём крайкома в Краснодаре, его семья из пяти человек, включая неработавшую жену, «конечно, не голодала, но тратила деньги довольно осторожно». Единственная доступная для него привилегия заключалась в возможности приобретения со скидкой путёвок на отдых[739]. Членство в Центральном Комитете «не давало практически ничего», вспоминал Виктор Мишин. Возможности в смысле питания и медицинского обслуживания, которыми он пользовался, были ему предоставлены как члену Секретариата ЦК ВЛКСМ, но если бы он был просто директором школы, избранным в ЦК, то не получил бы вообще ничего[740].

Общественное мнение в отношении привилегий, которыми пользовались партийные и иные руководящие работники, на самом деле оказалось довольно разнообразным. В первом опросе, результаты которого опубликовали в 1988 г., наблюдалась довольно значительная поддержка права пользоваться персональными автомобилями с водителями (42% опрошенных) и специальными билетами на самолёты и поезда, но более двух третей опрошенных не видели никаких оснований для выделения руководителям «роскошных квартир в особых кварталах», а подавляющее большинство (84%) считало неправильным существование особых закрытых буфетов и магазинов для элиты. Были также расхождения относительно того, каким группам руководителей могут на законных основаниях предоставляться особые права. Общее согласие, в частности, наблюдалось по поводу того, что привилегии руководителей национального масштаба можно считать заслуженными, а для профсоюзных и комсомольских лидеров, напротив, они таковыми не являются. Значительный разброс мнений существовал в отношении законности привилегий для партийных руководителей среднего звена[741]. Более масштабный общесоюзный опрос, проведённый в 1990 г., выявил менее терпимое отношение к привилегиям. При этом 68% опрошенных придерживались того мнения, что «не должно быть никаких привилегий, кроме пособий нуждающимся», а 49% считали, что самая большая несправедливость в существовании привилегий заключается в том, что «рядовые граждане живут все хуже и хуже, а власти имеют возможность защищать себя от подобных трудностей»[742].

Так или иначе, но подобное отношение людей к привилегиям власти повлекло за собой ряд поражений партийных функционеров вначале на общесоюзных выборах в 1989 г., а, на следующий год и на республиканском уровне, поставивших под вопрос будущее самой партии и материальное положение её руководителей. По иронии судьбы эти поражения подтолкнули партийных функционеров к поиску лучших способов защиты своего материального положения. По крайней мере до самых последних лет существования СССР действовали многочисленные предохранительные механизмы, препятствовавшие формированию эксплуататорских, политически доминирующих групп, и ведущие руководители, покидая свои посты, внезапно обнаруживали, что не владеют самым минимальным имуществом. «Это не ваши подушки, товарищ, они принадлежат партии», — было заявлено Дмитрию Полянскому, когда он съезжал из своей резиденции после ухода в отставку с поста первого заместителя Председателя Совета Министров в начале 1970-х гг.[743] У Виктора Гришина, много лет занимавшего пост первого секретаря Московского горкома партии, потребовали удостоверение личности, когда в 1992 г. он пришёл переоформить свою пенсионную книжку. От неожиданности у него случился инфаркт, и он умер, не приходя в сознание[744]. Элите, уверенной в постоянстве собственного доминирования, нет нужды прибегать к иным способам придания постоянства своему положению, и она может даже позволить себе относительный аскетизм. Но элита, чьи позиции оказались в опасности, имеет все основания к тому, чтобы выступить за неприкосновенность частной собственности и, как мы увидим в следующей главе, использовать эту собственность для переноса своего доминирования в посткоммунистическое будущее.

8. Эволюция элиты

В нашем руководящем органе, в Центральном Комитете нашей партии, который руководит всеми нашими советскими и партийными организациями, имеется около 70 членов. Среди этих 70 членов ЦК имеются наши лучшие промышленники, наши лучшие кооператоры, наши лучшие снабженцы, наши лучшие военные, наши лучшие пропагандисты, наши лучшие агитаторы, наши лучшие знатоки совхозов, наши лучшие знатоки колхозов, наши лучшие знатоки индивидуального крестьянского хозяйства, наши лучшие знатоки наций Советского Союза и национальной политики. В этом ареопаге сосредоточена мудрость нашей партии.

(И.В. Сталин. Из интервью Эмилю Людвигу, 1931 г.)

Мы, служившие Центральному Комитету КПСС, сильно отличались от постперестроечных номенклатурщиков (и не им нас судить!)… Система, которой мы служили, обирала народ на потребу идеологии и милитаризму. Но, в отличие от большинства современных аппаратчиков, лично мы — не воровали.

(А.С. Черняев, 1995 г.)

В предыдущих главах мы рассмотрели состояние советской элиты и её политическое значение в разные, следовавшие один за другим исторические периоды, такие как Революция и гражданская война, эпохи раннего и позднего сталинизма, Вторая мировая война, эпоха обновления под руководством Хрущёва, брежневский застой и ещё одна попытка обновления системы ценой обострения её внутренних противоречий и закончившаяся её коллапсом, предпринятая Михаилом Горбачёвым. Но чтобы получить адекватное представление о роли элиты во всех этих процессах, недостаточно изучать её состава и взаимоотношения её членов в тот или иной исторический период. Необходимо проследить характер и масштабы происходивших в ней изменений за всё время существования Советской власти.

Как уже было отмечено в главе 7, советская элита постепенно старела. Если до войны она в среднем была моложе руководимого ею общества, то в послевоенные годы элита стала старше общества и партии в целом. В ней было непропорционально большое число мужчин, но в целом она была образованнее по сравнению с партийными массами и делегатами съездов партии. В обществе, ставшем к 1960-м гг. преимущественно урбанизированным, члены элиты чаще всего оказывались выходцами из деревни. На протяжении всех рассмотренных исторических периодов элита состояла преимущественно из русских, что не соответствовало национальному составу населения страны в целом.

На протяжении всей книги мы придавали особое значение смене поколений элиты, а не просто меняющемуся распределению её членов по возрастным группам. Поэтому в данной, заключительной, главе мы намерены проследить, как выделенные нами четыре поколения элиты последовательно сменяли друг друга среди членов Центрального Комитета партии, причём этот процесс рассмотрен нами почти до самого конца Советской власти.

Первое поколение