Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

17–24 августа Рузвельт и Черчилль встретились в Квебеке и согласовали дату высадки в Северной Франции 1 мая 1944 года. Черчилль, правда, продолжал развивать планы высадки также и на Балканах, что ослабило бы удар в Нормандии. Но американцы предложили действовать в Средиземноморье не на восток (чтобы встретить Красную армию перед Балканами, как хотел Черчилль), а на запад, в Южной Франции, чтобы помочь высадке в Северной Франции. Этот план и будет реализован в августе 1944 года. США все больше расходились с Британией в вопросах стратегии. Впечатления 1942 года Молотова не обманули.

Рузвельт стремился как можно скорее повидаться с советским премьером. Он говорил тогда архиепископу Нью-Йорка Ф. Спеллману: «Встреча со Сталиным должна состояться, чем раньше, тем лучше. Он полагает, что он легче сможет прийти к взаимопониманию со Сталиным, чем Черчилль. Черчилль слишком идеалистичен, он же – реалист»[876].

24 августа 1943 года Сталин предложил подготовить встречу трех лидеров на предварительной конференции министров иностранных дел трех государств. 8 сентября в послании Рузвельту Сталин предложил встретиться, «например, в Иране». К 12 сентября договорились провести конференцию министров 4 октября в Москве. А затем уже можно встретиться на высшем уровне в Тегеране.

На обеих конференциях одной из центральных должна была стать тема устройства Европы. 2 сентября на совещании у Сталина с участием Молотова, Ворошилова, Берия и Маленкова было принято решение образовать в НКИД две комиссии – по вопросам мирных переговоров и послевоенного устройства во главе с Литвиновым и по вопросам перемирия во главе с Ворошиловым[877].

1 октября Черчилль сообщил о возобновлении конвоев с ноября. Правда, это тут же вызвало новый конфликт из-за количества персонала союзников, к поведению которого у Сталина и Молотова были претензии.

Так что Московская конференция министров иностранных дел, чтобы обеспечить успех встречи «Большой тройки» в Тегеране, должна была «разгрести» многочисленные «авгиевы конюшни» проблем, накопившихся в отношениях СССР с союзниками – от поведения британцев и американцев в Мурманске до советско-польских отношений.

Московская конференция министров иностранных дел началась 19 октября в особняке на Спиридоньевке, который помнил и визит Риббентропа. С общего согласия заседания вел Молотов, и это был удачный выбор. Как вспоминал К. Керр: «Молотов провел заседания очень искусно и тактично. Атмосфера становилась все приветливее, все материи, которые казались колкими, были отложены. К ним возвращались, лишь подкалывая друг друга за разговорами за пищей и вином. То, как он руководил дебатами, вызвало у нас уважение, а в конце даже нежность». Иден высказал аналогичные оценки публично, выступая в парламенте: «Мне еще не доводилось заседать при председателе, который проявил бы больше искусства, такта и рассудительности, чем г-н Молотов, и я должен заявить, что именно благодаря его руководству длинной и сложной программой мы обязаны значительной мерой того успеха, что мы достигли»[878].

В центр переговоров Молотов поставил тему второго фронта, отказавшись от упреков в адрес союзников за срыв его открытия в 1943 году. Ладно, дело прошлое. Но когда, наконец? И еще неплохо было бы надавить на Турцию и Швецию, чтобы привлечь их к общему делу антигитлеровской борьбы. 20 октября секретарь Комитета обороны Британской империи Г. Исмей и секретарь Объединенного штаба США Дж. Дин подробно описали план высадки в Северной Франции. Молотову этот план понравился. 21 октября перешли к обсуждению совместной Декларации. Госсекретарь США Хэлл настаивал на привлечении к ней Китая, с чем Молотову пришлось согласиться, хотя это раньше времени напрягало советско-японские отношения. Молотов настоял, что в отношении Германии и ее союзников компромиссные условия перемирия обсуждаться не будут – только безоговорочная капитуляция.

Советский Союз предъявил права и на решение итальянских дел. Молотов возмущался, что действовавшее на занятой союзниками территории правительство П. Бадольо до сих пор не ликвидировало фашистские институты. Нарком требовал скорейшей демократизации Италии (что открывало путь во власть коммунистам). Союзникам возразить было нечего, и эти демократические требования были включены в «Декларацию об Италии». 22 апреля 1944 года было сформировано новое правительство Италии во главе с Бадольо, но с участием коммунистов.

На конференции Молотов также поставил перед союзниками вопрос о передаче Советскому Союзу части итальянского флота, и они в принципе согласились с этим.

В целом, конференция оказалась результативной. По ее итогам были приняты четыре декларации: «Декларация четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности», обязывавшая стороны вести войну до безоговорочной капитуляции противника, а после ее окончания совместными действиями поддерживать мир, создав для этого международную организацию; «Декларация об Италии», призывавшая стороны вести общую политику по искоренению фашизма в этой стране; «Декларация об Австрии», объявлявшая недействительным присоединение Австрии к Германии; «Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства», ставшая впоследствии основанием для суда над военными преступниками[879].

Обсуждалась послевоенная судьба Германии. Иден выступил за отделение Пруссии от Германии (в чем-то этот план осуществится, старопрусские земли после войны станут ядром ГДР). Американцы предлагали полную демилитаризацию Германии, немедленную ликвидацию нацистской партии, возмещение ущерба, нанесенного ее вооруженными силами, децентрализацию политической структуры Германии. Молотов в принципе соглашался, но считал, что пока не нужно делать на этот счет публичных заявлений[880].

Было решено создать Европейскую консультативную комиссию (ЕКК) в Лондоне для обсуждения вопросов завершения войны в Европе и ее послевоенного устройства. Первым делом ей предстояло решить вопросы управления территориями, занятыми союзными войсками, и о создании признанного союзниками правительства Франции. Также договорились создать консультативный совет по вопросам Италии с участием СССР, хотя в Италии не было его войск. Затем в совет допустили представителей Франции, Югославии и Греции. Эта модель многостороннего контроля за побежденными союзниками Германии применялась потом и в Восточной Европе, занятой Красной армией. На Московской конференции союзники сняли свои возражения против не согласованного с ними советско-чехословацкого договора, что открыло путь к его подписанию 12 декабря Молотовым и чехословацким послом в СССР З. Фирлингером. Хороший контраст с советско-польскими отношениями.

Что делать с Польшей, пока не решили. Молотов выставил условие, что в Польше должно существовать дружественное СССР правительство.

На Московской конференции также договорились о механизме консультаций по оперативным вопросам: в Вашингтоне, Лондоне или в Москве созывались совещания министра иностранных дел и двух послов для выработки рекомендаций, которые потом утверждались в двух других столицах.

Был взят курс на то, чтобы заставить Турцию вступить в войну против Германии. Этого удалось добиться только 23 февраля 1945 года чисто символически, что потом затруднило Молотову задачу давления на Турцию после войны – ведь нельзя было