Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

долгие совещания (которые были для него также средством снять накопившиеся среди подчиненных противоречия), но и просто потому, что должен был все время заниматься внешней политикой, которая была для Вячеслава Михайловича очевидным приоритетом. И все же помимо международных вопросов Сталин давал Молотову самые разнообразные поручения, где нужно было двинуть дело вперед. Так что подпись Молотова можно найти под документами самого разного содержания.

28 сентября 1942 года Сталин подписал распоряжение ГКО «Об организации работ по урану», подготовленное Молотовым вместе с уполномоченным ГКО по науке С. Кафтановым и академиком А. Иоффе. И некоторое время Молотов курировал советский атомный проект. 11 февраля 1943 года он подписал постановление ГКО «О мерах по успешному развитию работы по урану». Административное руководство и помощь ученым были возложены на М. Первухина и Кафтанова, а научное руководство – на И. Курчатова. Созданная в 1942 году спецлаборатория атомного ядра переводилась из Казани в Москву. Устанавливались обязательства наркоматов по обеспечению ученых всем необходимым[853].

Молотов вспоминал: «Чекисты дали мне список надежных физиков, на которых можно было положиться, и я выбирал. Вызвал Капицу к себе, академика. Он сказал, что мы к этому не готовы, и атомная бомба – оружие не этой войны, дело будущего. Спрашивали Иоффе – он тоже как-то неясно к этому отнесся. Короче, был у меня самый молодой и никому еще не известный Курчатов, ему не давали ходу. Я его вызвал, поговорили, он произвел на меня хорошее впечатление. Но он сказал, что у него еще много неясностей. Тогда я решил ему дать материалы нашей разведки – разведчики сделали очень важное дело. Курчатов несколько дней сидел в Кремле, у меня, над этими материалами»[854]. В результате выбора Молотова советский атомный проект возглавил Курчатов. 8 сентября он отчитался Молотову об успешном запуске циклотрона и прибавил: «В связи с пуском циклотрона я в этом письме хочу выразить Вам горячую благодарность за помощь, которую Вы оказали строительству установки»[855]. В дальнейшем, как и в танковом деле, курирование проекта перешло к Берии.

Игорь Васильевич Курчатов. [Из открытых источников]

В поле зрения Молотова находился и широкий спектр вопросов, связанных с идеологией. 4 сентября 1943 года Сталин и Молотов встретились с Патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем. Молотов приятно удивил церковных иерархов вопросом о «нуждах Церкви». Нужд накопилось немало: открытие храмов, созыв Собора и выборы Патриарха, открытие духовных учебных заведений, так как у Церкви отсутствуют кадры священнослужителей. Церковь получила налоговые льготы, возможность издавать ежемесячный журнал, иметь свечные заводы, патриаршую резиденцию в Чистом переулке и др. Сталин предоставил все возможности срочно провести в Москве Собор. Его поджимали внешнеполитические сроки – до Московской и Тегеранской международных встреч нужно было, чтобы на Западе знали – религиозных притеснений в СССР больше нет. Молотов спросил Сергия, когда он сможет встретиться с делегацией Англиканской Церкви. Договорились, что сразу после Собора. Затем Молотов согласовал с иерархами текст заявления для прессы[856].

На Архиерейском соборе 8 сентября митрополит Сергий был избран Патриархом. Нормализовав отношения с Церковью, государство не стало менее атеистическим. Религиозная политика была тесно связана с внешнеполитическим имиджем СССР. Так что и это направление предстояло курировать Молотову. В частности, ему было направлена записка председателя Совета по делам РПЦ при СНК В. Карпова об организации богословского университета и о порядке открытия церквей. Предложения были приняты[857]. В 1945 году по предложению Карпова Молотов санкционировал возобновление колокольного звона в церквях.

Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский). 1943. [Из открытых источников]

Государственное благоволение распространилось и на мусульманство. 10 октября 1944 года Молотов подписал распоряжение об открытии в Ташкенте и Бухаре мусульманских духовных училищ. 16 сентября 1944 года Молотов одобрил возобновление хаджа в Мекку – пока для 6 человек[858]. Распоряжением от 28 января 1945 года Молотов распорядился передать Духовному управлению мусульман Средней Азии и Казахстана ряд мавзолеев.

В ходе очередного перераспределения обязанностей 15 мая 1944 года Молотов возглавил более узкое Бюро Совмина, но был выведен из Оперативного бюро ГКО, оставшись заместителем председателя ГКО. При распределении обязанностей заместителей председателя СНК ему помимо внешнеполитических вопросов достались также наблюдение за работой Наркомюста, Прокуратуры, Комитета по делам высшей школы, АН СССР, ТАСС и Совета по делам РПЦ[859]. Оборонные вопросы, которые он прежде курировал, в основном перешли к Берии, который 16 мая был назначен заместителем председателя ГКО.

Хотя Сталин поручал Молотову то одну, то другую задачу, не всегда давая довести дело до конца, заслуги Вячеслава Михайловича были высоко оценены. 30 сентября 1943 года ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

6. Кончина Коминтерна и возрождение державных традиций

Важнейшим решением весны 1943 года, которое находилось на пересечении внутриполитических и внешнеполитических задач, стал роспуск Коминтерна. Советские лидеры все решительнее опирались на дореволюционные традиции – ввели погоны в армии, расширяли возможности религиозной жизни, апеллировали в пропаганде к образам Александра Невского, Петра Великого, Суворова и Кутузова. Патриотические черты коммунистического проекта постепенно нарастали еще с 30-х годов. А партия, руководившая советской державой, по-прежнему оставалась секцией Коминтерна. Если для 30-летнего Молотова Коминтерн был мировым братством борцов за будущее справедливое и свободное общество, а для 40-летнего председателя Совнаркома – организацией групп поддержки СССР за рубежом, то для нынешнего руководителя внешней политики государства, готовившегося делить Европу на сферы влияния, Коминтерн стал обузой. Формальная связь между коммунистическими партиями и СССР мешала советской дипломатии. Влияние коммунистов в ходе борьбы с фашизмом росло, и было необходимо избавить их от имиджа марионеток Кремля, чтобы помочь стать весомым фактором политических систем своих стран. Нужно было представить дело так, что коммунистические партии – самостоятельные субъекты национальной политики. Будущее усиление СССР в Европе не должно было пугать как европейцев, так и американских партнеров перспективой немедленной «коммунизации» советской сферы влияния. Более того, еще опыт гражданской войны в Испании наводил коммунистических лидеров на мысль, что им было бы удобнее действовать с помощью партий, которые называются не коммунистическими, а «социалистическими» и «рабочими». Так что Коминтерн с самых разных сторон становился неудобным.

Акт роспуска мировой коммунистической организации должен был продемонстрировать готовность СССР к углублению сотрудничества с капиталистическими государствами и отказу от подрывной работы против них, и в то же время сделать менее заметным контроль над революционными процессами,