Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

по укладке трубопровода Белово — Новосибирск выполним непременно!» Бил себя в грудь министр угольной промышленности СССР Михаил Иванович Щадов: «Я готов выдавать на гора угля столько, сколько необходимо, но при зольности не менее 25%. Пусть берут! Обогащать уголь до 10% не будем». Когда его стали убеждать, что при таких условиях система работать не будет, он возмутился: «Какая разница? Что вы в этом понимаете? На обогащение у меня нет денег. У меня не хватает средств даже на вскрышные работы!»

Присутствовавшие на коллегии ГКНТ СССР ученые заняли соглашательскую позицию и послушно кивали головами. Я поднялся на трибуну:

— Вы понимаете, что при зольности 25% котел не будет работать. Подать можно, суспензия придет, но величина зольности угля влияет на силу и устойчивость факела горелки, не говоря о быстром выходе из строя горелок из-за эрозийного износа.

Марчук изрек:

— А вы сделайте, чтобы горелки вращались, как барабан нагана!

Я его спросил:

— Гурий Иванович, а вы представляете себе, что такое горелка? Это же не маленькое отверстие — это огромное сооружение.

Как видно, ответственные лица принимали решение, не представляя проблемы в целом. Они относились к той категории людей, которые воображают, что им принадлежит право судить обо всем, не отвечая за последствия своих оторванных от земли суждений.

Я продолжал:

— Продумали все: и как делать дробилки, и как производить обогащение. Но никому не была поставлена задача: исследовать проблему сжигания. Ведь это — главная, конечная цель, которую так никто и не сформулировал.

Нам пришлось на ходу переделывать первый, второй и третий котлы на Новосибирской ТЭЦ–5, чтобы подогнать их под суспензию. По моему мнению, бурые (с зольностью не более 18%), да и каменные угли легче транспортировать на большие расстояния по трубопроводным системам, чем другим видом транспорта. Наличие воды в водно-угольной суспензии уменьшает количество выбросов окислов азота, то есть решается частично проблема экологии. А если уголь сернистый, то надо делать установки по улавливанию окислов серы, чтобы тепловая электростанция была экологически чистой.

Несмотря на сопротивление советских ученых, Щербина распорядился передать заказы на изготовление насосов итальянской фирме «Sun Projette», которая впоследствии получила за свою работу около 15 миллионов долларов. К тому времени, когда итальянские насосы доставили на Новосибирскую ТЭЦ–5, мы уже применили там простые отечественные плунжерные насосы, которые работали ничуть не хуже.

Вот к чему привел принцип руководства «давай-давай», положенный в основу административно-хозяйственной системы. Никого не интересовал конечный результат: «А какой эффект получат в итоге энергетики?»

Как в сатирической интермедии в исполнении Аркадия Райкина: «Мне, Барабашкин, не рыба важна — мне сам процесс важен!»

Когда линия трубопровода на участке Беловская ГРЭС — Новосибирская ТЭЦ–5 заработала, в перегоняемой суспензии было примерно 70% угля, 29% воды и 1% пластикатора, добытого нами с большим трудом в результате долгих поисков. Систему запустили, но бесперебойность ее работы, как мы не раз заявляли, зависела от качества угля. Угольная промышленность подавала нам уголь с превышением зольности, доходившей до 24%, в результате чего в трубопроводе образовывались пробки. При первом же останове трубопровод был разморожен. Так очередная небрежность погубила ценную идею прямо на корню. Проблема эта так до сих пор и не решена, хотя, если исходить из нынешнего курса рубля, такой способ подачи топлива, по сравнению с перевозкой угля железнодорожным транспортом, обходится гораздо дешевле.

В неудаче обвинили преимущественно энергетиков, хотя решение всего комплекса вопросов поручали Госкомитету по науке и технике Совета Министров СССР и Академии наук СССР. Использование водноугольной суспензии влекло за собой необходимость внесения изменений подхода к конструкции всей системы, в том числе котлов, горелочных устройств и насосов. Практика показала: на старых принципах организации работы, да на одних окриках далеко не уедешь.

Глава 34

Тревожные предвестия

Заканчивалась вторая половина 80-х годов XX столетия. На экранах телевизоров доминировала общественно-публицистическая программа «Взгляд», в кинотеатрах крутили художественный, но так похожий на документальный, фильм Сергея Александровича Соловьева «Асса», молодежь заслушивалась философскими песнями Виктора Цоя и Бориса Гребенщикова, в русскую литературу, как признанный классик, вошел Андрей Платонов. На улицах советских городов еще появлялись, словно последние могикане в «свободной» Америке, тройки дружинников, гонявшихся за так называемыми «неформалами». Всем хотелось многое наверстать и успеть, жалко было потерянного дня, ночи, минуты. В 1986 году весь мир облетели сообщения о националистических волнениях в столице Казахстана Алма-Ате, а в декабре 1988 года страшный подземный удар до основания разрушил армянские города Ленинакан, Спитак, Степанаван. Но самым страшным бедствием не только в истории нашей страны, но и всего человечества, был взрыв ядерного реактора на Чернобыльской АЭС.

В апреле 1986 года, занимая должность заместителя министра энергетики и электрификации СССР по науке и технике, я в составе советской делегации выехал в Милан для участия в научном конгрессе, посвященном проблемам развития атомных электростанций. Мне было поручено выступить с сообщением о месте и роли АЭС в советской энергетике и перспективах поставки получаемой на них электроэнергии западным странам. Но именно в этот день из Москвы неожиданно пришла спутавшая все наши планы новость о взрыве на 4-м блоке Чернобыльской АЭС, произошедшем в ночь на 26 апреля. Наша делегация сразу же приняла решение о немедленном возвращении домой, а я полетел в Киев.

Самолет приземлился в столице Украины, когда радиация вовсю «гуляла» по улицам города. После ознакомления с ситуацией в Минэнерго Украины я получил команду вернуться в Москву. С этого дня была установлена очередность выезда в Припять всех работников аппарата Министерства энергетики и электрификации СССР. Тогда еще никто не ощущал на себе опасности, исходившей от разрушенного блока. В самом начале царило полное непонимание сути происшедшего, люди были совершенно не готовы осознать его катастрофичность.

Чернобыльская атомная электростанция (ЧАЭС) расположена в восточной части белорусско-украинского Полесья, на берегу впадающей в Днепр реки Припять. Этот регион характеризуется относительно плоским рельефом и небольшой плотностью населения. В начале 1986 года общая численность населения в 30-километровой зоне вокруг АЭС составляла около 100 тыс. человек, из которых 49 тысяч проживали в городе энергетиков Припять, расположенном к западу от трехкилометровой саниторно-защитной зоны АЭС.

Какие только причины возникновения аварии на ЧАЭС ни назывались за прошедшие годы! В 2003 году Служба безопасности Украины (СБУ) обнародовала документы из архивов КГБ, в которых якобы говорится, что в 1979 году были отмечены отклонения от проекта и технологии при строительстве реакторов, а в 1982 году на станции произошла авария, сопровождавшаяся выбросом в атмосферу значительных количеств радиоактивных веществ.

Но обычным людям теперь уже мало дела до причин, приведших к катастрофе: пусть в них