Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

на звезду Император, в руках у него Небесный меч, конь под ним — словно дракон. Разве это обыкновенный богатырь? Не тратьте же сил понапрасну, не вступайте с ним в бой, ведите армию назад!

Старший отмахнулся от него. Даос рассердился.

— Больше я вам не советчик!

Он отправился к Среднему и сказал ему:

— Ваш старший брат не желает слушать моих советов — пусть же гибнет от руки Чжао Сюна. А вы будьте умнее, ведите армию обратно в столицу.

Средний выслушал даоса, но тоже не внял его совету. Даос отправился к Младшему.

— Ваши братья отказались следовать моим советам. Надеюсь, вы не совершите этой ошибки. А совет мой таков: уводите своих воинов в горы, иначе Чжао Сюн разгонит их!

Младший процедил сквозь зубы:

— Богатырь должен драться с врагом, а не прятаться от него. Иначе получится, как в поговорке: «Выкормил тигра — и ему же в лапы попал». Мы еще посмотрим, кто победит, а кто побежит!

И тогда даос понял, что его уговоры бесполезны.

— Поступайте, как знаете, — сказал он. — Но только меня вы больше не увидите. — Постоял, подумал и решительно направился к воротам лагеря Чжао Сюна.

Страж провел его к Чжао Сюну. Пригласив гостя сесть, Сюн посмотрел пристально ему в лицо и сказал:

— Сдается мне, что мы где-то встречались. Рад видеть вас у себя, рад буду почерпнуть из колодца вашей мудрости.

Даос улыбнулся.

— Вы необыкновенный человек, и потому я приоткрою вам одну тайну…

Он вынул из рукава письмо и, подавая Сюну, сказал:

— Сделайте так, как здесь написано, и доверьтесь мне, я ведь явился к вам из иного мира.

Сказал и повернулся к выходу. Сюн упрашивал его остаться, даже придержал за рукав, но даос сделал три шага и исчез бесследно. Поняв, что имел дело с посланником Неба, Чжао Сюн вознес благодарственную молитву, после чего вскрыл письмо и стал читать:

«В лагерь Старшего не входи. В лагере Среднего окропи меч кровью белого коня, произнеси заклинание против нечистой силы. К Младшему не приближайся с левой стороны».

Сюн читал, дивясь мудрости советов.

На следующий день он надел шлем и латы, оседлал коня, выехал за пределы лагеря и крикнул громовым голосом:

— Выходите на бой, подлые предатели!

Старший не принял вызова. Он приказал накрепко запереть ворота и не высовываться наружу. Сюн не дождался его и вернулся к себе. Он подозвал Цян Бо и сказал ему:

— Старший выжидает, будь осторожен!

На следующий день он вновь подъехал к воротам лагеря Старшего и вызвал его на бой. Но Старший по-прежнему не принимал вызова и держал ворота на запоре. Через десять дней Старший наконец решился. Он широко распахнул ворота лагеря, выставил перед ними знамя и заорал:

— Мятежник Чжао Сюн! Ты нарушил веление Неба и возмутил покой империи. Настал час держать ответ!

Сюн рассмотрел его внимательно: это был богатырь девяти чи ростом, в железных латах, с бородой в два ча{133}, глаза у него блестели, словно звезды. Сюн подозвал Цян Бо и, указав на Старшего, произнес:

— Попробуй сразиться с ним. Но только помни: если он начнет отступать, ни в коем случае не преследуй его!

Цян Бо вскочил на коня и помчался навстречу Старшему. Сорок раз сходились они, но ни один не мог одолеть другого. Старший начал пятиться, делая вид, что отступает под натиском Цян Бо. Приблизившись к воротам своего лагеря, он мгновенно скрылся за ними и дал знак воинам, сидевшим в засаде, приготовиться схватить Цян Бо. Однако Цян Бо, помня наставление Чжао Сюна, не стал гнаться за Старшим, а повернул коня и спокойно вернулся в свой лагерь, сказав Сюну:

— Я понял замысел Старшего — он хочет заманить нас в ловушку!

На следующий день Чжао Сюн вооружился копьем, выехал на поле боя и прокричал:

— Предатель Старший! Против меня тебе не устоять! Выходи на бой! Я срублю тебе голову, потом лишу жизни изменника Ли Дубина и восстановлю законность в империи Сун — таково данное мне Небом предначертание!

Не стерпел Старший, выехал из лагеря и набросился на Чжао Сюна. Казалось, будто два тигра сцепились в смертельной схватке. Заклубилась пыль, полетели камни из-под копыт коней. Десять раз сходились враги, но ни один не мог одолеть другого. Старший начал отступать. Чжао Сюн кричит ему:

— Куда бежишь, трус? Принимай бой!

Старший снова бросился на него, вновь закипела схватка. Блеск мечей затмил свет солнца, стучали копыта коней. Десять раз Старший делал вид, что отступает под натиском Чжао Сюна, и десять раз Сюн не поддавался на его хитрость. Отчаявшись заманить Сюна в ловушку, Старший вернулся в лагерь, созвал приближенных и спросил:

— Что же будем делать? Как нам одолеть Чжао Сюна?

Сюн тоже вернулся в свой лагерь, тоже созвал соратников и сказал:

— Старший — превосходный вояка. Пусть завтра на бой с ним выйдет Цян Бо и бьется до заката. А когда стемнеет, пусть проскочит в ворота его лагеря, Старший устремится за ним, и стражники набросятся на своего предводителя, приняв его за Цян Бо!

На следующий день, все обдумав, Чжао Сюн выехал из лагеря и стал поджидать Старшего. Вот он появился из ворот крепости и поскакал навстречу Сюну. Но Сюн вернулся в лагерь, распорядился крепко запереть ворота и никого из лагеря не выпускать. Наконец стало темнеть. Сюн дал знак Цян Бо — тот берет копье, садится на коня и выезжает навстречу Старшему.

— Эй, безмозглый Старший! Принимай бой! Сегодня я продырявлю тебя во славу Поднебесной!

И начался бой. Десять раз сходились они, но ни один не одолел другого. Опустились сумерки. Цян Бо стал медленно отступать, приближаясь к воротам вражеского лагеря, и, выбрав удачный момент, проскочил в ворота. Стражники, приняв его за Старшего, взяли его коня под уздцы, помогли ему спешиться, провели на возвышение для командующего. Разъяренный Старший бросился за ним в ворота, но стражники, подумав, что это Цян Бо, что было силы хлестнули его коня плеткой, конь взбрыкнул и сбросил Старшего на землю. Стражники окружили его, занесли над ним мечи. Старший заорал во все горло:

— Что вы делаете? Я ваш главнокомандующий!

Стражники зажгли факелы — перед ними и правда Старший. Перепуганные, они разбежались. Тем временем Цян Бо и подоспевший к нему Чжао Сюн уже орудовали мечами внутри вражеского лагеря и вскоре наткнулись на Старшего. Чжао Сюн возвысил голос:

— Предатель! Ты противился воле Неба, ты изрыгал непотребные слова — и вот попался в собственные сети. Если ты не трус, выходи снова на бой!

Скрипя зубами от