Цена разрушения - Адам Туз

Германия полностью зависела от импортной руды. После шести месяцев работы в условиях урезанных квот на сталь Браухич утверждал, что новые нормы отпуска цветных металлов равнозначны «в своей совокупности <…> полному отказу от процесса перевооружения»[952]. Несмотря на запрещение делать политические выводы из таких проблем, Браухич указывал Кейтелю, что «любой ценой необходимо найти средства и возможности для того, чтобы предотвратить это неожиданное прекращение наращивания армии, особенно в столь напряжённый политический момент». По мере приближения войны с Польшей программе перевооружения германской армии угрожала фактическая остановка. Секретариат Гитлера снова ответил указанием чиновникам, отвечающим за вооружения: «Фюрер желает получить сведения об ожидаемом уровне вооружений на 1 апреля 1940 г. и 1 октября 1940 г., изложенные в том же формате, что и в недавно представленных документах за 1939 г. <…> Пожалуйста, примите меры к тому, чтобы это пожелание было выполнено в срок»[953]. Создаётся впечатление, что Гитлер внимательно отслеживал влияние сокращения квот сырья на военное производство и пытался представить себе, какие вооружённые силы будут находиться в его распоряжении в течение следующих 12–18 месяцев. В свете замечаний Браухича неудивительно, что управление вооружений дало крайне пессимистический ответ на запрос Гитлера. Вместо «идеального» максимума в 375 млн патронов для пехотного оружия в месяц поставки сырья по состоянию на июль 1939 г. позволяли произвести менее 37 млн патронов в месяц. Вместо 650 тыс. 37-мм противотанковых снарядов в месяц германская промышленность могла произвести лишь 39 тыс. Вместо 450 тыс. снарядов для лёгких гаубиц в месяц предполагалось производство всего 56.300. Прогноз производства боеприпасов в Германии, представленный Гитлеру армейским штабом летом 1939 г., изображён в виде графика на рис. 11.

Гитлер так настойчиво требовал сведений, что начальник управления вооружений не успел проверить данные, собранные его подчинёнными[954]. Его явно беспокоила реакция Гитлера. Если бы фюрер решил, что армия пытается повлиять на его решения путём предъявления мрачной статистики, то он мог прийти в ярость. Поэтому после того, как адъютант фюрера получил запрашиваемые сведения, офицер, отвечавший за них, постарался перепроверить чрезвычайно пессимистические прогнозы по производству боеприпасов для пехоты. Штаб по вооружениям немедленно предъявил ему подробные объяснения своих вычислений. Чтобы получить требуемые цифры, управление вооружений экстраполировало стальные квоты, которые ожидались начиная с третьего квартала 1939 г. Ещё большее значение в качестве лимитирующего фактора имело сокращение поставок меди, которые с июля 1939 г. не должны были превышать 415 тонн в месяц. Кроме того, приходилось учитывать установленную приказом Гитлера приоритетность танковых орудий, миномётов, тяжёлой пехотной артиллерии и сухопутных мин. В предположении, что 60% имеющейся стали предназначалось для выпуска этих приоритетных видов вооружений, прогнозы по выпуску стандартных 7.92-мм патронов для пехоты были даже завышенными.

Источники ничего не говорят о том, какой была реакция Гитлера на эти прогнозы. Однако мы можем быть уверены в том, что Гитлер осенью 1939 г. не питал никаких иллюзий в отношении выполнимости долгосрочных программ по производству вооружений, принятых после Мюнхена. В условиях проблем с финансами и сырьём, наблюдавшихся начиная с октября 1938 г., достижение этих грандиозных целей стало совершенно нереальным. В январе 1939 г. Гитлер уволил Шахта, устранив последнее серьёзное политическое препятствие к откровенно инфляционной финансовой политике. Но от проблем с платёжным балансом невозможно было отмахнуться с такой же лёгкостью. Хотя стратегическая ситуация явно требовала ускорить процесс перевооружения и хотя такое ускорение несомненно планировалось осенью 1938 г., нехватка импортного сырья сделала его невозможным. Германская военная экономика снова зашла в тупик, с 1934 г. неоднократно пресекавший её развитие. Разумеется, с помощью чрезвычайных мер долю национального дохода, выделявшуюся на военные нужды, можно было бы поднять выше уровня в 20%, достигнутого уже в 1938 г., но лишь за счёт отказа от какой-либо видимости нормальной экономической политики мирного времени. С другой стороны, Германия снова могла поступить так, как она делала в 1936–1938 гг. Она могла бы отложить ускорение процесса перевооружения на срок от 12 до 18 месяцев и накопить резервы иностранной валюты, которых хватило бы на один последний всплеск военных расходов. Но такой вариант был едва ли привлекательным с учётом сведений Томаса о глобальной гонке вооружений. В условиях, когда военные расходы уже составляли 20% национального дохода, а вермахт получал от 20 до 30% важнейших видов сырья, германская «военная экономика мирного времени» подошла к критическому порогу.

Рис. 11. Прогнозы по производству боеприпасов в Германии, представленные Гитлеру в июле 1939 г.

Примечание. График составлен исходя из данных о реальных объёмах производства до мая 1939 г. Значения, фигурирующие на графике после этой даты, представляют собой прогнозировавшиеся уровни производства, выраженные в виде индексов, учитывающих соответствующие веса для каждого типа боеприпасов. «Идеальные» значения получены исходя из существовавших производственных мощностей с учётом экспортных заказов и гражданских потребностей, но с учётом допущения о неограниченном снабжении сырьём.

Если Гитлер, с одной стороны, знал, что прогнозы на производство вооружений в Германии не сулили в ближайшем будущем ничего хорошего, то летом 1939 г. он знал и то, что Третий рейх создал крупнейшую и наиболее боеспособную армию в Европе, а также сильнейшие военно-воздушные силы. Уже в марте 1939 г. в беседе с итальянским послом он констатировал: «что касается вооружённых сил Германии, в настоящее время она в состоянии справиться с любыми неожиданностями»[955]. Начиная с 1933 г. в немецкую армию было призвано и обучено 4 млн человек. Ей так никогда и не удалось достичь желательных темпов наращивания своих размеров, а в 1937 и 1939 г. этот процесс даже пошёл вспять. Переоснащение частей первого эшелона танками и пулемётами последнего поколения не было завершено. Накопленных боеприпасов хватало лишь на несколько недель боевых действий. Но успехи, достигнутые с 1938 г., когда мысль о войне с Чехословакией едва не привела к бунту в германской армии, были бесспорны. К лету 1939 г., несмотря на протесты управления вооружений, немецкая армия была готова к короткой войне. Никто не сомневался в том, что она сумеет справиться с Польшей. Когда весной 1939 г. Гитлер велел готовиться к войне, никто из генералов не вымолвил ни слова протеста[956]. Для борьбы с 30 пехотными и 7 кавалерийскими польскими дивизиями немцы могли выставить 54 дивизии, включая 6 танковых дивизий, в составе которых имелось по крайней мере небольшое количество средних и тяжёлых танков[957]. Более того, Германия, имея в своём составе Восточную Пруссию и бывшие чешские земли,